Владимир Милов

| Slon

В связи с вынесенным Еврокомиссией вердиктом о нарушении «Газпромом» правил конкуренции ЕС все в основном обсуждают возможный размер штрафа, который придется заплатить российской монополии (максимальный – что-то около $5,5 млрд). Однако штраф, деньги на уплату которого так или иначе найдутся (а в итоге он может оказаться и не таким большим), – не такая страшная проблема в сравнении со стратегическими последствиями, которое это решение несет для российской газовой монополии.

Претензии Еврокомиссии предъявлены к контрактным практикам, существующим у «Газпрома» в Европе. Подробнее об этом писал Михаил Крутихин. Так вот, главное последствие решения европейских регуляторов – это то, что теперь европейские газовые компании практически гарантированно инициируют тотальный пересмотр сложившейся контрактной системы во взаимоотношениях с «Газпромом», опасаясь дальнейших санкций со стороны европейских регуляторов теперь уже против них самих – за пособничество «Газпрому» в установлении неконкурентных правил игры. Новые козыри для пересмотра газовых взаимоотношений с Россией получили и правительства стран, которые прямо упомянуты в решении Еврокомиссии – страны Балтии и ряд государств Восточной Европы – и которые в последние годы явно переплачивали «Газпрому».

Предыдущая масштабная волна добровольно-принудительного пересмотра «Газпромом» условий своих контрактов с европейскими контрагентами произошла в 2010–2012 годах (подробнее об этом уже говорилось), и результаты ее были довольно впечатляющие: цены европейских поставок газа удалось заметным образом отвязать от нефтяных котировок, на синхронизации с которыми всегда строилась ценовая политика «Газпрома». Например, если смотреть на газпромовские отчеты, то в 2008 году, когда средняя цена нефти Brent была $97 за баррель, средняя цена экспорта газа в дальнее зарубежье составляла $407 за тысячу кубометров. В 2011–2012 годах газ в Европу и Турцию в среднем экспортировался уже по $383–385 за тысячу кубов, тогда как Brent стоила $111–112 за баррель, а в 2013-м – $377,5 при средней цене Brent $109 за баррель. За 9 месяцев 2014 года ситуация была еще хуже: хотя Brent в среднем стоила $107 за баррель, средняя цена экспорта газа в дальнее зарубежье составила всего $352 за тысячу кубометров.

Потеря примерно $50 за тысячу кубометров эквивалентна потерям примерно $8 млрд в год на европейском направлении, исходя из среднегодового объема экспорта в дальнее зарубежье в последние годы.

Так что можно четко констатировать, что европейские усилия, имеющие целью заставить «Газпром» пересмотреть свою систему ценообразования на поставляемый в Европу газ, уже принесли ощутимые плоды. Здесь поработали разные факторы, включая регуляторные и юридические, – еще в 2004 году Еврокомиссия потребовала исключить территориальные ограничения на перемещение газа внутри ЕС по контрактам с рядом западноевропейских компаний (что способствовало более свободному перемещению газа внутри ЕС и более сбалансированным ценам), а в 2010 году итальянская Edison первой подала иск против «Газпрома» с целью добиться послаблений в формуле цены газа и выиграла. За этим последовал шквал требований от контрагентов в Европе (в основном западноевропейских) с целью понудить «Газпром» добровольно уступить и ослабить ценовые формулы; «Газпром» сначала хорохорился и грозился судами, но потом был вынужден уступить, что явно сигнализировало о слабостях его позиций в плане соблюдения конкурентного законодательства. Именно за этим последовало резкое снижение средних европейских экспортных цен с уровня выше $400 за тысячу кубометров примерно до $350 при сохранении нефтяных котировок примерно на том же уровне $100 за баррель или выше.

Теперь можно предположить, что восточноевропейские и балтийские потребители, воспользовавшись решением ЕС, возобновят давление на «Газпром» с целью использовать формулировки решения Еврокомиссии для пересмотра условий контрактов и снижения цен. Тем более что претензии по ценовому неравенству занимают существенное место в вердикте европейских антимонопольщиков: «Газпром» постоянно хитрит с формулами привязки цен газа к корзине нефтепродуктов, вставляя в нее самые дорогие компоненты для бенчмаркинга, что приводит в итоге к существенным различиям цен поставок газа в разные страны (это, например, произошло при заключении газового контракта с Украиной в 2009 году, что отчасти вменяли в вину тогдашнему премьеру Юлии Тимошенко).

«Газпром», конечно, может решение Еврокомиссии и обжаловать – ему дано три месяца на ответ, а кроме того, практика европейских антимонопольных регуляторов такова, что если нарушитель законов о конкуренции сам принимает меры по исправлению ситуации, то на него в итоге могут и не налагать санкций. Однако здесь история простая – ему в этом случае придется публично пояснять условия своих контрактов с конкретными контрагентами, чего в компании, уверен, делать не хотят. Экспортные контракты «Газпрома» – тайна за семью печатями, не верьте никаким аналитикам и комментаторам, которые будут утверждать, что знают, что там написано, – это все вранье. Когда я работал замминистра энергетики и руководителем управления в Федеральной энергетической комиссии, непосредственно курировавшим работу «Газпрома», я годами не мог добиться доступа к этой информации; на то же самое жаловался мне и покойный Борис Немцов, хотя он пытался получить доступ к экспортным контрактам, работая первым вице-премьером правительства. Так что если вам будут рассказывать, что в этих контрактах написано, знайте: это неправда, доступ к ним имеет только крайне ограниченный круг лиц.

Но теперь, если «Газпром» захочет обжаловать решение Еврокомиссии, ему придется по условиям этих контрактов публично объясняться. Эти переговоры с ЕС могут проходить и в закрытом формате (европейские регуляторы уважают режим коммерческой тайны), однако придется подробно объяснить и то, почему в каких-то восточноевропейских контрактах могли остаться «хвосты» так называемых destination clauses (ограничений на последующее перемещение газа в другие страны ЕС после его покупки) и разнящиеся формулы цен, дискриминирующие отдельных потребителей. У меня огромные сомнения, что «Газпром» сможет все это внятно объяснить.

А значит, результат будет примерно тем же, как в 2010–2012 годах, – через несколько месяцев Еврокомиссия вынесет окончательный вердикт, штраф по нему, возможно, и не будет большим, однако восточноевропейские газовые компании смогут успешно использовать его как аргумент для давления на «Газпром» с целью дальнейшего снижения цены. Полагаю, что в итоге это решение в будущем обойдется «Газпрому» в потерю еще минимум пары миллиардов долларов ежегодной выручки от экспорта газа в Европу, что намного существеннее самого штрафа.

И это в дополнение к неизбежному процессу роста конкуренции на пока еще неконкурентных восточных сегментах газового рынка ЕС: в Литве теперь есть терминал по приему СПГ, в Юго-Восточной Европе обсуждаются проекты газопроводов Eastring из Словакии в Болгарию или новый газопровод, который свяжет Румынию, Болгарию и Грецию. На повестке дня поставки азербайджанского газа через Турцию и разработка черноморского и средиземноморского шельфа. «Газпром» неизбежно будет потеснен на его традиционной вотчине, рынке Юго-Восточной Европы и в странах Балтии, где доля российского газа в первичном энергобалансе стран достигает 15–30% и выше. Румыния, например, уже полностью отказалась от импорта российского газа.

Что остается в этой ситуации нашим державникам и апологетам «Газпрома»? Только плакать о «политически мотивированном» характере решения Еврокомиссии. А нам остается позавидовать европейским антимонопольным регуляторам, которые в очередной раз показали, что не боятся выступать даже против самых крупных и влиятельных игроков, чтобы защитить европейского потребителя от нечестной конкуренции. Вне сомнения, единая антимонопольная политика – один из сильнейших элементов конструкции единой Европы. Вот бы нам такую.