Александр Гольц

| Сноб

Российская военная кампания в Сирии началась два года назад. Операция с самого начала преследовала две важнейшие цели, и борьба с террористами из «Исламского государства» к ним точно не относилась

от уже два года российская армия победно воюет в Сирии. На днях военное ведомство опубликовало очередные впечатляющие результаты этой операции. Совершено 30 650 боевых вылетов, нанесено 92 006 авиаударов, поражено 96 828 объектов террористов. Атаками с воздуха уничтожены 53 707 террористов. К очевидным достижениям отечественной военной разведки следует отнести не только то, что она научилась подсчитывать потери врагов с точностью до человека, но также и то, что сразу после воздушных ударов она определяет, из какой именно страны прибыли убитые враги, называя точное число боевиков из России и стран СНГ. Впечатляет и количество разбомбленных командных пунктов боевиков — 8332, соответствующее примерно полумиллионной армии. Заметим, что в эффективности ударов заставляет усомниться разве только то, что для уничтожения одного боевика потребовалось два авиаудара.

Как бы то ни было, согласно официальным данным, от террористических организаций освобождено свыше 87 процентов территории, включая «вторую столицу» Сирии город Алеппо, а также древнюю Пальмиру, которую пришлось брать дважды. При поддержке российской авиационной группировки сирийская армия, загадочным образом воспрянувшая после пяти лет гражданской войны, деблокировала важный стратегический город Дейр-эз-Зор (при штурме погиб российский генерал, который странным образом оказался в боевых порядках атакующих войск). Следует признать, что война в Сирии стала отличным инструментом как внешней, так и внутренней политики России. Причем Кремлю пока что удается использовать этот инструмент в ручном режиме, при необходимости то усиливая, то ослабляя его действие.

Операция в Сирии с самого начала преследовала две важнейшие цели, и борьба с террористами из «Исламского государства» к ним точно не относилась. Первая (и главная) заключалась в том, чтобы вырваться из жесткой международной изоляции, вызванной аннексией Крыма и секретной войной на Донбассе. Накануне сирийской операции, выступая на Генассамблее ООН, российский президент призвал к созданию всемирной антитеррористической коалиции. В практическом плане, внезапно развернув авиационную группировку в охваченном гражданской войной арабском государстве, Кремль поставил западных «контрпартнеров» перед фактом. Боевые самолеты России и стран международной коалиции были обречены действовать в одном воздушном пространстве, что было чревато опасными инцидентами. Западным государствам, которые еще недавно заявляли об отказе от контактов с Россией, пришлось своими руками создавать институты взаимодействия. Барак Обама, скрепя сердце, был вынужден общаться с Путиным, а Пентагон — координировать свои действия с российскими коллегами. Западные президенты и премьеры зачастили в Москву, и они уже не могли ограничить свое общение с Путиным вопросами выхода из украинского кризиса.

Второй важнейшей задачей операции было демонстративное сохранение у власти сирийского диктатора Башара Асада. Дело не в этом авторитарном правителе. Борьбу с «цветными революциями» Владимир Путин считает для себя вопросом принципиальным. Он уверен, что любой народный протест против авторитарного режима является результатом заговора иностранных разведок. В той же речи на Генассамблее ООН Путин доказывал, что каждый народ обязан жить с тем диктатором, которому посчастливилось захватить власть в конкретной стране.

Эти задачи предопределили и главные пороки этой операции. «Я с самого начала сказал, что активная фаза нашей работы на территории Сирии будет ограничена по времени сроком наступательных операций самой сирийской армии. Наша задача заключается в том, чтобы стабилизировать законную власть и создать условия для поиска политического компромисса», — заявлял российский президент.

После вьетнамского позора в США были сформулированы принципы применения вооруженных сил за пределами государства, известные как «доктрина Пауэлла». Вооруженные силы должны использоваться лишь в случае, если затронуты коренные жизненные интересы страны и другого выхода нет. Войска следует применять массированно, обеспечив максимальное превосходство над противником. Перед армией должны быть поставлены конкретные цели, достижимые военным путем. После того как военные цели достигнуты, войска должны быть немедленно выведены.

Нетрудно заметить, что в сирийской операции Россия проигнорировала все требования «доктрины Пауэлла». Нет никаких коренных жизненных интересов нашей страны в сирийской заварухе. Рассуждения о том, что террористов надо бить именно там, в лучшем случае требуют доказательств. И кто сказал, что после разгрома экстремистских организаций, если таковой случится, вся эта террористическая нечисть не хлынет в Россию с желанием отомстить? Никакой массированной концентрации войск не получилось и получиться не могло. География не позволяет России слишком глубоко увязнуть в сирийских песках: крупная переброска войск, слава богу, ограничена лишь морскими и воздушными перевозками. Для того чтобы снабжать даже довольно скромную авиагруппировку, России пришлось приобретать турецкие транспортные корабли.

И наконец, главное: перед российскими генералами так и не были поставлены стратегические задачи, которые могут быть решены военным путем. Задача «стабилизации режима» уж точно к таковым не относится.

Путин обещал ограничить российское военное участие поддержкой наступления правительственных войск. Однако он не определил, в какой именно момент решит, что цели этой «поддержки» достигнуты. Когда оппозиция под российскими авиаударами будет вынуждена согласиться на сохранение режима Асада? Или когда правительственные войска вернут контроль над всей территорией страны?

Увы, точно в соответствии с «доктриной Пауэлла» размытая цель вмешательства предопределила и неудачи этой кампании. К главным следует отнести гибель нескольких сотен россиян в результате взрыва пассажирского самолета над Синаем. Россия влезла в регион, где ее спецслужбы уж точно не обладают возможностями предупредить теракты. Уже подсчитано, что Владимир Путин на своей пресс-конференции 17 декабря 2015 года 11 раз произнес «не знаю», когда речь шла о сирийской операции.

Российские военные были не в курсе, что бомбили осенью 2015 года сирийских туркоманов, этнически близких туркам. Это стало причиной атаки истребителя ВВС Турции на российский самолет. Его уничтожение поставило две страны едва ли не на грань войны. Одной из российских ответных мер стало развертывание комплексов ПВО, которое сопровождалось беспримерным хвастовством и прямыми угрозами в адрес международной коалиции. «Напомню американским «стратегам», что воздушное прикрытие российских военных баз в Хмеймиме и Тартусе осуществляется зенитными ракетными системами С-400 и С-300, радиус действия которых может стать сюрпризом для любых неопознанных летающих объектов, — угрожал начальник минобороновского пиара генерал Конашенков. — Все иллюзии дилетантов могут столкнуться с разочаровывающей реальностью».

«Разочаровывающая реальность» пришла, когда президент Трамп отдал приказ атаковать авиабазу правительственных войск. Несколько дюжин американских «Томагавков» пролетели мимо развернутых в Тартусе и Хмеймиме российских комплексов ПВО без всякого для себя ущерба. Российские военные то ли не захотели, то ли не смогли выполнить свои угрозы. Но мир оказался перед перспективой прямого военного столкновения между двумя ядерными державами на территории Сирии. И эта возможность сохраняется до сих пор. Недавно глава МИДа Сергей Лавров пообещал «отреагировать» на якобы имеющие место попытки США помешать борьбе с террористами в Сирии.

Перспективы завершения операции весьма туманны. Конечно, можно допустить, что Путин объявит о выводе группировки после того, как «Исламское государство» перестанет удерживать сколько-нибудь крупные территории. Однако этим он оставил бы режим Башара Асада в одиночестве перед силами оппозиции, которую поддерживают Вашингтон и Анкара, а также сирийскими курдами. Кроме того, победа над ИГ будет носить вполне иллюзорный характер. Лишившись территории, которую необходимо защищать, террористы приобретут мобильность, которая является их главным преимуществом перед регулярной армией: за последние лет шестьдесят за несколькими исключениями не было случаев, что регулярные вооруженные силы одерживали победу над полувоенными формированиями. Допускаю, что в Кремле уже осознали эту реальность. Готовясь к бесконечной войне в Сирии, российские власти делают ставку на солдат удачи. Или тех, кто воевал в «группе Вагнера» и подобных им, или тех, кто решится заключить краткосрочный (на несколько месяцев) контракт с Вооруженными силами для участия в заграничной операции. Закон о таких контрактах был заблаговременно принят Госдумой в прошлом году.

Так что российское участие в гражданской войне в Сирии подобно ремонту из известного анекдота: войну нельзя закончить, ее можно только прекратить. Чего Кремль делать явно не собирается.

Метки: Асад, внешняя политика России, война, гражданская война, Исламское государство, Международные отношения, ПВО, Путин, Россия, Сирия, США, терроризм, Турция