Глеб Павловский

| «Эхо Москвы»

Может быть регион цифровизации, а может быть регион пенсиоризации

О. Бычкова― Добрый вечер. Добрый день. Это программа «Особое мнение». У микрофона Ольга Бычкова. С особым мнением политолог Глеб Павловский. Добрый вечер.

Г. Павловский― Добрый вечер.

О. Бычкова― И начну я сразу с хорошей новости. У меня там есть разные в запасе, а начинаю с хорошей. То, что Олег Навальный вышел на свободу. И, конечно, помимо того, что при всем уважении к тому, как он вел себя и проявлял все три с половиной года, можно ли сказать, что в широком смысле у Алексея Навального теперь развязаны руки? Можем ли мы ожидать чего-то политически нового?

Г. Павловский― Во-первых, сам Алексей Навальный как бы условно расконвоирован. Его можно перевести в положение брата. Ужасная история. Человек 3,5 года отсидел за брата. То есть это было с самого начала ясно показано, продемонстрировано. Ведь это нечасто бывает даже в нашей системе.

О. Бычкова― Это не часто бывает…

Г. Павловский― Вот такая схема редко бывает.

О. Бычкова― Мне кажется, что все-таки берут заложников достаточно часто.

Г. Павловский― Заложников берут, но вот так, чтобы оставили человека на свободе и мучили его брата, такие вещи бывали до 53-го года. Был человек, который любил играть такими вещами. А тут не скажешь, кто, собственно говоря, играет. В нашей системе, это как дышит она, кто-то когда-то так решил, а теперь это продолжается. Такое насилие как кристаллическая вода, не устранимая из системы. Но Навальный Алексей теперь, конечно, попробует вести себя смелее. И ему будут опять напоминать о границах. Ну как это делается. Будут сажать его активистов, функционеров.

О. Бычкова― Это уже происходит давно.

Г. Павловский― Ну может быть усилится. Тут еще неясно, что будет с пенсиями. Тут определенная игра. Ее должны как-то разыграть.

О. Бычкова― В смысле Навальный начнет эту кампанию. Уже начал.

Г. Павловский― Да, но ему не отдадут это поле, слишком оно важно для властей. Поэтому и тут Путин еще на этой сцене не спел свою арию. Он ее, видимо, готовит. Так что…

О. Бычкова― Он говорит, что у него нет никакой арии. Пока что.

Г. Павловский― Ну сейчас. Он просто не читал, правительство что-то там делает, все волнуется, а он настолько уверен в себе, он действительно уверен в себе. Что не читал. Ну, тут он лукавит, конечно.

О. Бычкова― При этом сообщают социологи, что уровень поддержки правительства за этот месяц снизился на 7%. Одобрения правительства. Не за месяц, что я говорю. За неделю на 7%. Это много, мало, к чему может привести дальнейшее снижение?

Г. Павловский― Это ничего. Потому что правительство вообще у нас не является политическим субъектом, оно держится по милости президента и рейтинг измеряет он лично.

О. Бычкова― Но на президента это никакой тени не отбрасывает.

Г. Павловский― Отбрасывает, конечно. Это не та история, от которой легко отодвинуться. Здесь риск есть. И сейчас именно обдумывают, как сделать так, чтобы все-таки эту реформу провести. Может быть, чуть-чуть в переупакованном виде. Чтобы президент вышел из этого человеком, который решил проблему. Ну вот вопрос: а ему это надо. Интересует ли это его вообще.

О. Бычкова― Чтобы выйти человеком, который решил проблему?

Г. Павловский― Да, он настолько чувствует себя уверенно, чувства часто нас обманывают, но это так. Что ему это, может быть, не так важно.

О. Бычкова― Но он ошибается?

Г. Павловский― Он расставил людей, полпреды, губернаторы, министры. Зачем? – они должны решать проблемы. Вот они и будут решать. Он попробует быть над всем этим. По-моему, этот эксперимент он собирается довести до какого-то критического рубежа.

О. Бычкова― А критическим рубежом что является?

Г. Павловский― Ну, критическим рубежом, наверное, является ополовинивание рейтинга. Но пока, похоже, что он намерен двигаться так, как движется. С его точки зрения все хорошо.

О. Бычкова― А сегодня стало известно, например, что и.о. магаданского губернатора предложил не повышать возраст для жителей региона. Там Север, это всё. Это похоже на бунт на корабле, например?

Г. Павловский― Это не бунт на корабле, но это такая мягкая политизация. Мягкая почему – потому что он все-таки говорит о регионе, приравненном к Крайнему Северу, то есть это специфический регион. Слово «льготы» у нас позволяет выстричь какой-то оазис среди общего ужаса. То есть он не так сильно рискует. Но, вообще говоря то, что он немножко решил рискнуть – это интересно. И говорит о том, что главное не рейтинг, а главное – это молчащая власть. Она сейчас просто молчит. Либо говорит какие-то странные вещи по поводу пенсий, но если заговорят разные люди, у них начнется какой-то рост своей поддержки…

О. Бычкова― А что значит «заговорят»?

Г. Павловский― Вот так…

О. Бычкова― Вот кто. Например, заговорят где? Это вы говорите, это фейсбук какой-нибудь говорит. Это говорят какие-то эксперты единичные или не единичные. Или кто должен сказать.

Г. Павловский― Ну как, маленький Волоколамск заговорил и возникла проблема. Правда, как говорится, недолго музыка играла.

О. Бычкова― Совсем недолго.

Г. Павловский― Недолго музыка играла. Но человек решил, мэр решил рискнуть. Он рискнул. И не выиграл. Пока. Но Кемерово. То есть довели тоже до критической черты, заставили все-таки Путина убрать Тулеева, который уже давно аккуратно вполз во власть с другого хода. Где дверь была не закрыта, в отличие от дверей «Зимней вишни». То есть, понимаете, очень интересный момент в нашей системе. Она, похоже, вступила в фазу цветения. Она считает, что она прочна как никогда. Что поэтому можно ничего особенно даже и не делать. А можно вот так взять, распотрошить на Северном Кавказе регионы, там явно это не последний, который предположено потрошить, иначе бы там не оказался специалист по спецоперациям.

О. Бычкова― Потрошитель.

Г. Павловский― Да. Правда, может оказаться, что Кавказ покруче Сирии.

О. Бычкова― А может и не оказаться. Может оказаться наоборот.

Г. Павловский― Посмотрим. Там просто Дагестан начало, там дальше есть еще другая республика. Которая внимательно следит…

О. Бычкова― Какая другая?

Г. Павловский― Ну, Чеченская республика. Это же прямо ее трогать не будут, а вот так пойдут по кругу. И будут смотреть, что получается.

О. Бычкова― Ну вот, возвращаясь к Магадану, например, в этом есть какая-то закономерность, что именно Магадан, дальше которого не сошлют и так далее.

Г. Павловский― Вряд ли это соображение может утешить…

О. Бычкова― Это не соображение, а просто такое эмоциональное наполнение этой истории. Что именно вот там как-то и.о. губернатора попытался что-то высказать по поводу этих пенсий.

Г. Павловский― Еще раз, как выглядит…

О. Бычкова― Не Тверь, понимаете.

Г. Павловский― Ну, Тверь это слишком серьезно.

О. Бычкова― Не Калуга.

Г. Павловский― Слишком близко. Это остров, такой сектор, политизация уже его власти им тоже как бы овладела. Она понимает, что далеко это не заходит по простой причине – потому что нет лидеров.

О. Бычкова― Можно я вас прерву на этом месте. Мы сейчас сделаем очень маленькую паузу. Это программа «Особое мнение».

О. Бычкова― Мы продолжаем программу «Особое мнение». Мы говорим о пенсионной так называемой реформе и о том, что какой-то слабый голос критический против раздался именно в Магадане.

Г. Павловский― Да, он, может, кстати, и получить то, чего просит.

О. Бычкова― Может получить по шапке.

Г. Павловский― Может получить по шапке, а может получить какую-нибудь зону эксперимента. Там же, учитывая, там важно количество, цифра пенсионеров реально. Просто какой объем беды, как говорится. Вопрос в цифре. Если исходить из того, как наш центр нашей системы считает, что угрозы, в общем, никакой на самом деле нет большой. Внутри страны. То можно пробовать. Можно экспериментировать. Можно может быть регион цифровизации, а может быть регион пенсиоризации.

О. Бычкова― То есть это такая история про газ и тормоз.

Г. Павловский― Да. Это не значит, что это обязательно хорошо кончится. Все сейчас кадровые назначения тоже показывают какую-то избыточную уверенность в себе. Можно назначать людей, которые совершенно не знают регион, не знают экономики. Ничего не знают. Ну как-то они там справятся. Будут сравнивать, сопоставлять. Как говорится смотреть, чтобы бюджет не украли весь сразу. Потом там две кнопки, два рычага: бюджетные трансферты и штрафы с населения. Это большой растущий поток. Кстати, очень хорошо собирается. Лучше, чем любые налоги.

О. Бычкова― Штрафы, это какие штрафы?

Г. Павловский― Все. Смотрите, там же не проходит буквально недели, чтобы ни ввели какой-нибудь новый штраф.

О. Бычкова― Ни ужесточили что-нибудь.

Г. Павловский― Огромное количество, это очень большой объем. Который легко собирается что интересно. Люди не любят платить налоги, но охотно платят штрафы.

О. Бычкова― Кстати, да.

Г. Павловский― Без особых проблем и конфликтов. Тут такой момент игры есть. Ты играешь с государством, но тебе не повезло в данном случае. А все остальные случаи, когда тебя не штрафанули можешь считать, что ты выиграл. В итоге все равно в твою пользу. Это так, по-нашему. Вполне национально. Так что, эту нефть, которую качают с населения, она, конечно, ее объемы будут расти. И это хорошие объемы. А в Сирии будет идти война…

О. Бычкова― Сейчас я вас про Сирию отдельно спрошу.

Г. Павловский― Она никуда не денется, Ближний Восток никуда не денется.

О. Бычкова― Ну да, ну куда он денется Ближний Восток. Вот тогда уж, раз вы заговорили про нефть и про деньги, то объясните мне вот такой ребус. Вот Открытые Медиа сообщили, что в выписке Росреестра правообладателем трех гектаров земли в Барвихинском районе Подмосковья указана РФ. Раньше там было написано — Игорь Сечин, а теперь там написано — РФ. При этом номер государственной регистрации права и дата его присвоения не изменились. Потому что если бы собственник реально сменился, номер был бы другой, а номер тот же. То есть, как я понимаю, просто стерли ластиком одно и написали что-то другое.

Г. Павловский― А вы видите разницу между Юрием Ивановичем Сечиным и РФ?

О. Бычкова― А вы не видите?

Г. Павловский― Практически ее нет. Потому что он национализирован, а дальше в качества национализированного актива РФ Игорь Иванович может делать все, что угодно. Вся прибыль как бы входит в наше общенациональное достояние. И сам он, и его держатель, носитель, управляющий. Попробуйте, управьтесь с тем, с чем он управляется. А с ним – тем более. Так что здесь все именно так. Это тот самый старый принцип – зачем национализировать отдельные активы, если можно национализировать тех, кто их взял. Их держателей. Их мало, во-первых, три гектара, это конечно, не так много для охотничьих угодий, например, но, в общем, тоже неплохие активы.

О. Бычкова― С другой стороны три гектара это все-таки совсем немного. Ради трех гектаров заниматься какими-то странными такими записями. Если это правда.

Г. Павловский― Наша страна ведь это такое государство имитации. Очень важно, что возможность переназвать все, что угодно, вот Игоря Ивановича в РФ это очень интересно, как он себя чувствует при этом.

О. Бычкова― У него в паспорте тоже поменяют имя отчество.

Г. Павловский― Не исключено. Паспорт Игоря Ивановича я думаю это документ особой секретности. Вы туда не заглянете.

О. Бычкова― Да.

Г. Павловский― Барвиха это ведь какой-то Old school, там еще Леонид Ильич Брежнев гулял когда-то, я помню. А с другой стороны не во всякое место теперь двинешься рассекать…

О. Бычкова― Да вообще никуда не двинешься. Практически.

Г. Павловский― Есть же еще офшоры.

О. Бычкова― Но там же не так красиво, как…

Г. Павловский― В Барвихе.

О. Бычкова― Нет. Как в каких-нибудь Ниццах.

Г. Павловский― Вы знаете, мотивы людей в каком-то смысле на каком-то уровне интенсивности взаимозаменяемые. Власть, деньги, секс. Там при достижении определенной интенсивности они начинают переходить одно в другое. И можно получать от трех гектаров глубокое эротическое удовлетворение.

О. Бычкова― Мне все время казалось, что люди, которые добиваются власти и получают от этого реальное удовольствие, это удовольствие гораздо больше, чем от денег, секса и всего остального.

Г. Павловский― Это одна из мотиваций. Но есть еще более важная. Самая важная для людей этой группы, этого класса или когорты. Это выживание. Их приоритет – выживание. Политическое финансовое, личное. Ведь когда-то они уцелели. И выжили. И это их главный приз. А теперь все остальное: деньги, власть — это экспектация этого приза. И они могут сказать всем остальным: ну вы же тоже выжили. Мы равны.

О. Бычкова― Спрашивает слушатель через Интернет: «Как вы думаете, что будет с Сенцовым. Его уморят, обменяют?» У вас есть понимание того, какая внутри всей этой истории логика тех, кто принимает решения, в конечном счете.

Г. Павловский― Логики здесь искать нельзя. Должна возникнуть ситуация, в которой власть вынуждена действовать логично, так или иначе. Пока с ее точки зрения эта ситуация не возникла. Но дело неумолимо движется к тому, что человек умрет. Он просто не дождется выбора Кремлем удобного момента для того, чтобы совершить акт гуманизма. Потому что здесь уже очень трудно рассчитать. На этом уровне голодания начинается парадоксальная реакция организма, и просто даже выход тоже небезопасен. Поэтому здесь проблема. Меня удивляет другая, не удивляет, к сожалению, Кремль, меня удивляет, что Киев как-то…

О. Бычкова― Не активен.

Г. Павловский― Да. Потому что это именно тот случай редкий, когда нужна активность президента Порошенко.

О. Бычкова― Может быть, мы чего-то не знаем.

Г. Павловский― Да нет, это все, как говорится, в новостях. У меня какое-то плохое ощущение, что он тоже смотрит, чем все это кончится. Потому что с его точки зрения для той стороны риска нет, а вина будет, конечно, на Москве. У них появится мученик. У политиков бывают жестокие игры. Поэтому здесь очень важно я думаю тормошить свою власть, а там надо тормошить президента Порошенко. Потому что он, похоже, смотрит мундиаль через спутниковое телевидение, поскольку в общих каналах его нет.

О. Бычкова― Но там как-то странно с Сенцовым. Потому что вначале разговоры о том, что обменяют группы пленных. Потом разговоры о том, что Сенцова и других отправят отбывать наказание так называемое на Украину. Еще что-то.

Г. Павловский― Слушайте…

О. Бычкова― И все появляются какие-то новые идеи и куда-то они все деваются.

Г. Павловский― … можно устроить при желании любую форму, можно найти любую форму…

О. Бычкова― А почему появляются и куда-то…

Г. Павловский― …освобождения человека.

О. Бычкова― … и куда-то потом тонут все эти идеи.

Г. Павловский― Потому что идеи не появляются на самом деле. Эти идеи появляются в прессе или связанных близких к прессе аппаратных кругах. На самом деле решение не принято. И это самое худшее. Решение не принято – это значит, что решают – может быть дать ему умереть. Вот ведь…

О. Бычкова― То есть, у них нет ответа на самый главный вопрос.

Г. Павловский― Нет ответа на этот вопрос.

О. Бычкова― Это Глеб Павловский в программе «Особое мнение». Мы сейчас немного прервемся, я потом продолжим. У меня есть еще два конспирологических вопроса и один потусторонний.

О. Бычкова― Мы продолжаем программу «Особое мнение». Итак, мой первый конспирологический вопрос из двух, которые я запланировала вам задать и обещала. Это, конечно: Трамп, Путин и Сирия. Они должны встречаться, должны это обсуждать. И вполне возможно, что все, по крайней мере, так пишут, что есть шанс, что там произойдут какие-то изменения. Например, газета «Индепендент» британская говорит, что практически уже можно считать, что Башар Асад победил в Сирии. Сейчас Трамп с Путиным просто пожмут руки и закончат эту историю.

Г. Павловский― Башар Асад, безусловно, победил. На данный момент сравнение с тем, что у него было три года назад. Просто это неустойчивое положение и оно неустойчивое еще в том отношении, что Асад зависим теперь уже определенно от Ирана и России. В какой-то момент его можно заменить. Когда настолько зависишь…

О. Бычкова― Но это же не новость. Давно он находится в таком состоянии.

Г. Павловский― Это не новость. Вопрос в том, хочет ли Трамп что-то делать в Сирии. И на Ближнем Востоке, где именно он хочет делать. Пока видно, что он хочет от них отгородиться в Америке. Потому что он не обещал сделать Сирию великой. А только Америку. И не обещал сделать великим Ближний Восток. Поэтому если там будет бронированный слон в этой посудной лавке русский, то до какой-то черты это Трампа устроит. До черты, скажем, Саудовской Аравии. Ну, пусть себе там разбирается, пока ни возникнет какой-нибудь новый ИГИЛ, во всяком случае, это уже не будет касаться американцев.

О. Бычкова― Почему Саудовская Аравия и почему новый ИГИЛ не будет касаться американцев, если все предыдущие ИГИЛы так называемые их касались.

Г. Павловский― Потому что они туда попали, они туда вошли. Известно, что, собственно говоря, они вызвали этот джина вторжением в Ирак. Потому что аз-Заркави — это плод в каком-то смысле оккупации Ирака и ант суннитской политики ранней Буша. Ну, что может здесь еще возникнуть — неизвестно. Потому что никто, вспомните, 10 лет назад самое страшное считали «Аль-Каида», а никто не обращал внимания, они уже были эти ребята, которые потом станут «Исламским государством».

О. Бычкова― Запрещенным на территории России.

Г. Павловский― Будь оно запрещено и проклято Аллахом. Но на них не обращали просто внимания очень долго.

О. Бычкова― А теперь уже…

Г. Павловский― Там много таких.

О. Бычкова― … «Аль-Каида» где она.

Г. Павловский― Да, есть уже несколько разных каких-то, есть даже такая, которая считается умеренной. И, во всяком случае, мы, по-моему, не должны приговаривать при упоминании «Аль-Каиды», что она запрещена на территории РФ. Кажется, нет. Так что, видимо, она теперь в положняке. Ну мы получили в каком-то смысле то, что хотели. Мы хотели присутствовать на Ближнем Востоке, — пожалуйста, занавес.

О. Бычкова― То есть Путин выиграл у всех.

Г. Павловский― Да, он выиграл право, высокое право за все платить самостоятельно. И я не думаю, что Трамп будет оплачивать военные издержки.

О. Бычкова― А, так это мы с вами выиграли в результате.

Г. Павловский― Да, конечно.

О. Бычкова― За право платить. Хорошо, если деньгами только.

Г. Павловский― Ну, там не получится только деньгами. Это уже понял отряд «Вагнер». Только деньгами там платить нельзя. Там ребята специализируются десятилетиями на убийстве людей. Они просто тонкие специалисты в этом деле. Поэтому, понимаете, сохранится Асад, но это будет не тот Асад, который был раньше. Это уже человек, сидящий на очень сложной комбинации штыков.

О. Бычкова― То есть его уже можно назвать российской марионеткой. Если пользоваться советской терминологией.

Г. Павловский― Плевать, как его назовут. Ему плевать, как его назовут. Важно – чтобы оставался там, где находится. Он же вообще-то стоматолог.

О. Бычкова― Да, он как-то готовил себя к чему-то другому. Как известно. Конспирологический вопрос номер два. Вот специально вам как специалисту по кремлевской и всякой нашей внутренней конспирологии. Слушатели спрашивают. Кому и зачем понадобилась кампания, что российские девушки не должны предаваться греху с иностранными футбольными болельщиками. Мы же знаем, что ничего случайно не происходит. Никакие депутаты, никакие пламенные публицисты не произносят свои скрепные тексты просто так задаром и случайно из головы.

Г. Павловский― Ну как. Это зависть.

О. Бычкова― И все?

Г. Павловский― Вопрос: чья зависть. Зависть не бывает просто разлита в атмосфере. Она всегда чья-то. В данном случае это зависть, я думаю, на самом верху. Я тоже смотрю и тоже примерно того же года рождения, что это такое вообще, у меня на моем Арбате девушек наших ведут в кабинет. Даже в детских кафе. Что там к вечеру начинается. Обидно. Обидно, что тебе не 30, не 40. Тем более не 20.

О. Бычкова― То есть вы хотите сказать, что это просто реакция геронтократии.

Г. Павловский― Конечно. Это геронтократическая реакция в еще не старых мужиках. Но понимаете, они внутренне состарились. Ведь политик старится иначе. Он утомляется от своих зигзагов, от необходимости много раз меняться. От смены масок и так далее. Он изнашивается очень сильно.

О. Бычкова― Просто от ответственности, которую он несет.

Г. Павловский― Да. И это очень тяжело. А тут действительно, вообще очень такая веселая, конечно, жизнь, но выносить это нельзя, невозможно. Тем более что показывают записи с камер наблюдения самых разных.

О. Бычкова― Так весело все.

Г. Павловский― Это просто…

О. Бычкова― А российские девушки надо сказать, эти блондинки они отлично сочетаются внешне.

Г. Павловский― Прекрасно.

О. Бычкова― С этими горячими южными всякими американскими и прочими хлопцами. Просто я все время вижу на Новом Арбате парочки, он такие красивые.

Г. Павловский― Да, они прекрасны. И вспоминаешь, как был молодым. Но что делать. Теперь остается только подсчитывать сумму забитых мячей. Или вспоминать.

О. Бычкова― И потусторонний вопрос у меня. Потому что мне безумно обидно, что в Москве отменили этот мексиканский болельщицкий марш в честь их Праздника мертвых на  Красной площади. Это была такая красивая идея. Просто не забуду, не прощу.

Г. Павловский― Да, во-первых, конечно, это некая фикция, потому что он отмечается, вообще-то говоря, в совсем другое время года.

О. Бычкова― Ой, ну неважно.

Г. Павловский― Конечно, это было бы красиво. Но знаете, Гостиный двор тоже ничего. Я там когда хипповал, я там часто ночевал, это было очень скажу вам гламурное место.

О. Бычкова― Вы хипповали?

Г. Павловский― Да.

О. Бычкова― Это когда было?

Г. Павловский― Понимаете, в те времена, когда, наверное, я бы не стал завидовать мексиканцам. Сам решил бы проблему.

О. Бычкова― А ваше хиппование оно в чем заключалось?

Г. Павловский― Как у всех… Давно было, еще…

О. Бычкова― У вас были длинные волосы?

Г. Павловский― Были.

О. Бычкова― Джинсы клеш.

Г. Павловский― Джинсов у меня не было, джинсы это была дорогая вещь. Это только у таких богатеньких мажоров. Хиппи. Но в Гостином дворе стоял сорняк в человеческий рост. Были джунгли, и там были (неразборчиво), там жили самые разные не только хиппи, самое разное общение, все это было прям напротив Спасских ворот. Никого это не волновало, между прочим.

О. Бычкова― Как они это допускали вообще?

Г. Павловский― А вот так был устроен СССР, что под ним же вообще находилась, по-моему, дивизия Дзержинского стояла там, где теперь гараж подземный. А тут была разруха.

О. Бычкова― Когда выходит несколько человек с детской коляской за вашу и нашу свободу, они стоят считанные минуты на Красной площади. И дальше начинается то, что начинается.

Г. Павловский― Да.

О. Бычкова― А когда Глеб Павловский хиппует…

Г. Павловский― Никого не интересовало. Никого.

О. Бычкова― …на пустыре…

Г. Павловский― К сожалению, тогда не было мобил, там вода лилась как в джунглях Амазонки просто круглый год. Потому что там никогда не чинили водопровод. Журчание такое прекрасное. Бомжи были. Там всегда можно было купить все, что надо. И вообще это было прекрасное место. Это было хорошо. Поэтому, конечно, в Гостином дворе День мертвых это тоже неплохо. День мертвых воспоминаний. Пусть они там отвяжутся.

О. Бычкова― Да куда они отвяжутся. Они уже никуда не отвяжутся.

Г. Павловский― Отвяжутся, отвяжутся. Посмотрите, что на Никольской.

О. Бычкова― Теперь уже на Никольской не отвяжешься, потому что там теперь, говорят, поставили рамки. И если раньше народ приходил, уходил, гулял, обнимался, пел, плясал и делал все, что угодно, а теперь все. Порядок. Безопасность.

Г. Павловский― Слушайте, вы бы заглянули, что делается на веранде кафе «Ваниль» ночью. Просто все занято. Все места заняты. Обидно, понимаешь.

О. Бычкова― Обидно. Но, в общем, Гостиный двор вы одобряете.

Г. Павловский― Да. Одобряю. Но, конечно, круче было бы, конечно, Красная площадь. И тогда можно было бы и Ильича пронести. Один раз. Ненадолго вынести. Ведь там какие очереди стоят. Люди парятся. А тут просто вынесли бы им наружу, показали.

О. Бычкова― И запомнили на всю оставшуюся жизнь.

Г. Павловский― Да. Ну, ненадолго, я не думаю, что он испортился бы…

О. Бычкова― Вряд ли, конечно. Чему там портиться уже, собственно. Мы посмотрим, как это все будет выглядеть сегодня в реальности. Это Глеб Павловский в программе «Особое мнение». Спасибо вам.

Метки: Асад, Ближний Восток, власть, внутренняя политика, ИГИЛ, Исламское государство, Навальный, пенсии, Путин, Россия, Сирия, Трамп