Константин Сонин

| Livejournal

Несколько простых соображений про ожидаемые последствия возможных экономических санкций (не обсуждая вопрос о том, почему их введут и введут ли).

(1) В экономических санкциях нет ничего хорошего. Стагнирующей российской экономике только этого и не хватало. Поскольку санкции обычно не имеют какого-то катастрофического эффекта (да и не всегда имеют хоть сколько-нибудь заметный) я бы просто вычел 0,1-0,2 процентных пункта из прогнозов темпов роста. Правда, поскольку статистическая погрешность этих прогнозов, по опыту прошлого года, выше, можно и вообще не менять.

(2) Никакой возможности нанести хоть сколько-нибудь серьёзный ответный ущерб у нашей страны нет. По двум причинам: во-первых и в основных, наша экономика слишком мала по размеру – примерно в семь раз меньше американской и примерно в семь раз меньше эконмики ЕС. Даже если мы будем отвечать «рубль за рубль ущерба» (не факт, что так удастся сделать), последствия для нас будут гораздо более сильными – относительно размера экономики.

Вторая причина состоит в том, что действенные санкции дороги: самым простым инструментом против стран ЕС является повышение цены на газ или сокращение поставок. Но это невозможно сделать, не сократив доходы собственного бюджета.

(3) Разговоры о возможности использования наших валютных активов возникли от неграмотности. Их недостаточно, чтобы вызвать хоть сколько-нибудь серьёзные последствия. Но сдерживать должно не это: практически нет никакого способа использовать их так, чтобы не нанести себе ущерб больше, чем «противнику». За что можно продать американские облигации, не используя доллары и евро? За юани, получив в качестве резервов куда менее надёжную (в частности, с относительно высокой инфляцией) и, что тоже важно, стратегически управляемую валюту? У Китая-то, с долларовыми активами в десять раз больше наших, и то нет особенных возможностей использовать это в качестве «оружия».

(4) Самой сильной мерой воздействия на Россию выглядит замораживание счетов физических лиц. Это трудно сделать Лондону, процветание которого в последние двадцать лет во многом базируется, наряду с миллиардами шейхов, на миллиардах русских олигархов, но легко Вашингтону. Экономических последствий у таких санкций не должно быть – значительная часть этих активов и так никак не задействована в нашей экономике; кроме того, речь идёт о санкциях против сотен (допустим, тысяч или даже десятков тысяч) человек – это не тот масштаб, в котором могут быть прямые последствия для экономики в целом.

Кстати, политические последствия разнообразных санкций могут быть значительными, но пусть кто-нибудь другой напишет обзор – теоретических и эмпирических работ, и систематических, и «индивидуальных», необъятное множество (в том числе и довольно серьёзные), но результаты не так-то просто свести воедино.

Адекватным ответом на это было бы замораживание счетов физических лиц «противной стороны», но они не держат счетов в доступе российского правительства. Да и вообще – у подавляющего большинства американских и европейских политиков/чиновников нет никаких серьёзных активов, чтобы их «заморозить». Казалось бы, можно воздействовать на них, наказывая крупные компании, работающие в России, однако с этим есть проблемы.

(5) Экспроприация активов зарубежных компаний, полная или частичная, очень сложна, потому что многие «дочки» и т.п. являются, юридически российскими компаниями. Наоборот, многие российские компании акционированы таким образом, что являются, по существу, зарубежными. Я уже не говорю о том, что если российский гражданин владеет акциями зарубежной кампании, то экспроприация/замораживание её активов будет отъёмом собственности нашего гражданина. То есть придётся принять закон, по которому возможно произвольная экспроприация чуть ли не любой фирмы. Надо ли говорить, что принятие такого закона приведёт к ещё большему усложнению перекрёстного владения…

Коротко говоря, трудно представить это как масштабный процесс. Разве что «точечная экспроприация» какой-то конкретной фирмы – с очевидными последствиями ухудшения инвестиционного климата; про инвестиционный климат в случае принятия закона о произвольной экспроприации можно не говорить. (И, кстати, существует чудовищное заблуждение об инвестиционном климате – что это нечто, имеющее отношение к иностранному капиталу. Нет, он не менее важен для нашего капитала. Вообще, деление инвесторов на «местных» и «иностранных» осмысленно далеко не всегда.)

(6) Отчасти то же самое относится и к санкциям против компаний [менее сильным, чем экспроприация.] Это возможно применительно к российским компаниям – они уязвимы потому, что многих из них являются частично государственными (вред им – это «санкции»). Надо надеяться, что до этого не дойдёт.

На такие санкции можно ответить «симметрично», хотя сложнее – американских-то государственных компаний нет. Ну и вообще любые санкции против компании, работающей в России – это и удар по нашим гражданам и фирмам, потому что повышает цены. (То же самое верное и в отношении санкций к российским компаниям в Америке или Европе, но см. п (2) – там это меньше чувствуется.)

Здесь всё же больше пространство для манёвра, потому что можно действовать против целых отраслей или видов продукции (тех же «ножек Буша»). Но опять – см. предыдущий абзац – запрет на «ножки Буша» — это ущерб нашим гражданам (пусть и небольшой).

(7) Судя по развернувшимся дискуссиями, есть опасения, что Россия свернёт на «автаркический путь» экономического развития, назад к плановой экономики советского типа и т.п. Не надо об этом волноваться – не свернёт, потому что те, кто об этом говорят, не понимают, что отделяет сегодняшнюю российскую экономику от плановой. Отделяет спад примерно такого же масштаба, как был у нас в 1917-1923 годах или 1990-1994. Он начнётся, если кому интересно, после закрытия границ, резким скачком цен на продовольствие (это произошло бы даже если импорт продовольствия сейчас был небольшим, а он большой), разрушением производственных цепочек (пока обычные рыночные стимулы станут действовать слабее, а «плановые» ещё не установятся) и спадом производства (а куда оно денется, если цены на продукцию относительно цен на еду резко упадут).

Вообще, отъём частной собственности – это нечто, требующее гражданской войны. А с частной собственностью плановой экономики не построишь. Даже «закрытую рыночную» c частной собственностью не построишь – в ней будет, как в 1992 году, невероятный арбитраж между внешним и внутренним рынком; такие примеры в ХХ веке были — в Латинской Америке прежде всего, но внешняя уязвимость таких режимов оставалось высокой.

Надо понимать, что национализации последних десяти лет опирались на два элемента. Во-первых, огромный профицит бюджета, позволявший часто «выкупать» частные активы. Во-вторых, во многих случаях национализация была «квази» — многие из тех, кто сидел на финансовых потоках и до национализации, так на них остался. В общем, если политическое руководство обратит внимание на количество членов царского правительства 1916 года, оставшихся у власти в 1923-ем, или на количество членов советского политбюро 1989-го, входивших в правительство в 1994-ом, то любого движения в эту сторону будет бояться как огня.

(8) Эти все рассуждения – про санкции «краткосрочного действия», которые в принципе можно почувствовать напрямую. Знаменитая поправка Джексона-Веника ограничивала возможности торговли «в целом», но никакого непосредственного влияния на советскую экономику она не оказывала. Внесла ли она заметный отрицательный долгосрочный вклад – тоже вряд ли.