Фотоматериалы

Фотографии с мероприятий, организуемых при участии СВОП.

Видеоматериалы

Выступления членов СВОП и мероприятия с их участием: видео.

Проекты

Масштабные тематические проекты, реализуемые СВОП.

Home » Новости

Максим Трудолюбов: Шифровка из центра, или Код Путина

23.09.2013 – 10:47 Без комментариев

Максим Трудолюбов

Ведомости

Слово «кризис» не нравится президенту Владимиру Путину. Но ему нравится слово «код». В его валдайской речи оно звучало в сочетаниях со словами «культурный», «духовный», «исторический», «генетический». Оно появлялось и раньше, например в речи Путина перед советом по культуре и искусству в прошлом году.

Вы вот все пытаетесь сделать Россию «рентабельной», говорил писатель Александр Проханов, выступая на Валдайском форуме и обращаясь к условным «либералам». Но величия нельзя добиться рентабельностью, нужно восстанавливать «коды». По словам Проханова, прежние власти «сбивали зубилом» русские коды, как номер двигателя на украденной машине. А коды русского самосознания — это имперские коды, и только Путин снова переосмыслил Россию как империю.

О «коде» пишет и историк консервативного направления Наталья Нарочницкая, тоже выступавшая на форуме. В этом году вышел сборник ее статей «Русский код развития». Ее мысль о том, что современный Запад навязывает другим «стерильную общечеловеческую безнациональную и безрелигиозную схему развития», перекликается с тем, что говорил в речи Путин. Слово «код» встречается в речи протоиерея Всеволода Чаплина, журналиста Максима Шевченко, главы РЖД Владимира Якунина, председателя Конституционного суда РФ Валерия Зорькина. А словосочетание «культурный код» прочно вошло в медиасловарь и из научного термина и нейтральной метафоры превратилось в консервативный мем.

«Культурный код» существовал в языке русских семиотиков еще в советское время. Как минимум с середины минувшего века эта метафора использовалась французскими учеными — антропологами, этнографами и этнологами, в частности Клодом Леви-Строссом, — при анализе первобытных культур (ученые разгадывали «коды» непонятных западному сознанию культур). Возможно, поэтому французский бизнес-консультант Клотер Рапай хорошо знал этот термин и ввел его в маркетинговый обиход (см. книгу «Культурный код. Как мы живем, что покупаем и почему»).

Книга Рапая в русском переводе вышла в издательстве «Сколково», так что сотрудники и спичрайтеры президента вполне могли ее знать. Рапай занимается тем, что находит культурный код какого-то товара и на его основе помогает компании выстроить рекламную стратегию. Рапай рассказывает, например, как он нашел код американского джипа для Европы, как помогал создавать новый Crysler и продавать кофе в Японии.

В данном случае код — это просто удачная маркетинговая находка, позволяющая открыть доступ к потребителю. «Культурный код — это бессознательный смысл той или иной вещи или явления, будь то машина, еда, отношения, даже страна в контексте культуры, в которой мы воспитаны, — пишет Рапай. — Запечатленный образ и код — это примерно как замок и шифр к нему. Зная последовательность цифр и букв, вы можете открыть замок».

Шифры нужны всем, кому нужна секретность. Может быть, поэтому код так нравится президенту и его консервативным советникам: опыт работы в разведке не может не сказываться на восприятии. С одной стороны, политменеджеры администрации всем предлагают разгадывать русский код и даже приглашают для этого иностранных гостей на Валдай. С другой — настаивают на том, что только они знают его истинное содержание и, основываясь на нем, решают, что коду соответствует, а что нет. Это закрытый код. Никакого открытого кода не будет, это вам не UNIX.

Возможно, это слово призвано создавать ощущение контроля над операционной системой: только особые люди должны устанавливать и менять программное обеспечение. Спецификой кода оказывается обусловлена и вялая борьба с коррупцией (коррупция — часть нашего кода), и законодательство, направленное против сексуальных меньшинств (нужно отбить попытку изменения нашего кода), и законы, направленные против общественных организаций (защититься от взлома кода).

Системные администраторы добиваются некоторого успеха. Обладая кодом, можно влиять на установки граждан. Президент Центра стратегических разработок Михаил Дмитриев говорит, что пропаганда консервативных ценностей последнего года уже привела к некоторым результатам: «На наш взгляд, произошел довольно заметный сдвиг в установках населения по широкому кругу параметров: от установок развития и модернизации к установкам выживания и сосредоточения на текущих проблемах».

Важно понимать, что в выступлениях Путина речь не о той культуре, которая в книгах, театрах и на выставках. Речь о культурном коде как о наборе установок, т. е. об операционной системе, правообладатель которой контролирует установку всего программного обеспечения. Только центр определяет, какие приложения будут, а какие не будут у вас работать. Только из одного центра можно разослать всем обновления.

Действующим «программным обеспечением» (партии, их программы, экономическая политика, установки населения, которые пропагандируются властями) многие недовольны. Но недовольство это двух принципиально разных типов. Одни говорят, что Кремль предлагает нам устаревшие приложения, и хотели бы продать владельцам кода свои новые приложения. Другие оспаривают само право собственности на код операционной системы, считая, что она должна быть открытой. Кремль с этим жестко не согласен и верит в свою способность провести апгрейд системы, не открывая кода.

Именно это сейчас и происходит — контролируемый легкий апгрейд. Это и есть ответ менеджеров системы и на общественные изменения, и на ухудшение экономической ситуации. Менеджеры позволяют избранным пользователям установить у себя новые приложения: вот вам демо-версия Навального в Москве, тестовая версия Ройзмана в Екатеринбурге, немного «РПР-Парнаса» и «Патриотов России». А остальным все те же четыре морально устаревшие партии и старое программное обеспечение — страх и выживание.

Конечно, жизнь сложнее любой метафоры. Навальный и Ройзман гораздо больше сделали сами, чем получили от операторов системы. Кремлевские владельцы кода в отличие, к примеру, от компании Apple или Microsoft не имеют полного контроля над операционной системой. Они вынуждены бежать вслед за политическими новациями, которые изначально не были ими предусмотрены. Да и настроения граждан не сводятся к страхам и стремлению выжить.

«Культурный код» — в каком-то смысле важное достижение нынешних консерваторов, включая президента Путина. Этой фразой и набором аргументов, с ней связанных, они вполне могут донести свою позицию до части населения и зарубежной аудитории: такова наша культура, не пытайтесь ее изменить, культурный код знаем только мы. Это оборонительный инструмент. Но получается, что ответ консерваторов на новости о том, что общество развивается, и о том, что экономика поражена кризисом, звучит примерно так: может быть, у вас и кризис, зато у нас код.

Метки: , ,

Оставить комментарий!

Вы можете использовать эти теги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>