Дмитрий Орешкин: Сильный лидер и «невидимая рука». Как Ли Куан Ю сотворил экономическое чудо
| Сноб
Когда Ли Куан Ю стал премьер-министром, Сингапур был типичной слаборазвитой азиатской страной и нуждался в жестком централизованном ручном управлении. Ли Куан Ю смог обеспечить такое управление.
Сторонники Путина говорят, что Ли Куан Ю смог сотворить свое «чудо», потому что он — сильный правитель. Они охотно используют пример Сингапура: мол, посмотрите, какая сильная власть.
Власть сильна и в Чечне, и в Туркмении. Но история там совсем другая. Ли Куан Ю оказался достаточно силен, чтобы удерживать себя и свою элиту от запускания рук в денежные потоки. «Я поборол коррупцию и посадил двух своих друзей», — такую фразу ему приписывают. Правительство Сингапура написало законы и беспрекословно им подчинялось.
Система, которой воспользовался Ли Куан Ю, могла бы сработать и в России, если бы лидер был достаточно силен, чтобы сдерживать финансовые и собственнические амбиции приближенных к нему людей. Но в России, если ты приближен к власти, ты обладаешь привилегиями и стоишь выше закона.
У нас почему-то принято считать, что либерализм — это борьба с государственностью, хотя сама идея экономического либерализма, сформированная Адамом Смитом, родилась в Британской империи — одном из самых эффективных и жестких государств мира. И именно эту идею смог воплотить Ли Куан Ю. В Сингапуре был очень жесткий режим, в какой-то степени даже репрессивный, но все происходило в рамках закона.
«Невидимая рука рынка» может работать только под защитой жесткого и эффективного государства, иначе все, что этой руке удается заработать, попадает в руки этакого Робин Гуда, который присваивает плоды ее усилий и распределяет между бандитами и, отчасти, трудящимся населением. Нужна полицейская структура, которая не будет выпускать этого Робин Гуда за пределы Шервудского леса. При этом констебли не должны вмешиваться в рыночную политику.
Жестко распределить функции между государством и частным бизнесом — вот принцип, очень важный для азиатской государственной культуры, где султанаты традиционно воспринимают территорию государства и его экономику как частную собственность. И если в Сингапуре этот принцип удалось соблюсти, то в России мы видим противоположную ситуацию, когда государство начинает «отжимать» собственность и передавать ее своим людям, формируя привилегированный класс опричников.
Ли Куан Ю стал премьер-министром страны, в которой нет природных ресурсов. Зато есть крупный морской порт и перерабатывающие мощности. Так что его задачей было обеспечить хорошие международные отношения, чтобы был постоянно поступающий поток сырья. Он целеустремленно ориентировался на западные страны и даже требовал от населения, чтобы все учили английский язык.
Впрочем, сравнивать тут сложно, ведь в Сингапуре система более простая, чем в России. Город-государство можно держать в руках одного сильного лидера, а у нас может быть такое, что то, что нужно Москве, совершенно не подходит, например, для Чечни. Так что перед Путиным стоят куда более сложные задачи, и он вынужден позволять Кадырову строить в Чечне типично султанскую модель, а не сингапурскую.
Заслуга Ли Куан Ю была в том, что он смог соединить «невидимую руку рынка» и жесткую власть. Он сумел уловить удачную пропорцию жесткой государственной власти и интересов бизнеса. И это при изначально коррумпированной азиатской социокультурной среде, без особых демократических ценностей.
Правда, модель, созданную в Сингапуре, нужно поддерживать в хорошем состоянии и бороться за соблюдение конституции и законов, ведь соблазнов очень много. Есть вероятность того, что страна вернется к прежней коррупционной модели. Тем более, что в последние годы про это «экономическое чудо» говорят не так уж и много.