Фотоматериалы

Фотографии с мероприятий, организуемых при участии СВОП.

Видеоматериалы

Выступления членов СВОП и мероприятия с их участием: видео.

Проекты

Масштабные тематические проекты, реализуемые СВОП.

Home » Главная, Новости

Дмитрий Рогозин: На Луну мы нацелены всерьез

20.04.2016 – 11:56 Без комментариев

Дмитрий Рогозин

| Эхо Москвы

Давайте будем или космодром строить, или, значит, с Навальным ходить по судам

А.Нарышкин― Всем добрый вечер. В эфире «Эха Москвы», действительно, программа «Арсенал» сегодня в нестандартном формате. Во-первых, у меня необычный соведущий – Алексей Венедиктов. Здравствуйте.

А.Венедиктов― Добрый вечер.

А.Нарышкин― Во-вторых, мы сегодня проводим выездной эфир, находимся в Роскосмосе – это вторая, скажем так, новелла. Ну и третья новость – она весьма хорошая – Дмитрий Олегович Рогозин, вице-премьер России сегодня… Хотел сказать «у нас в студии». Это мы, мы, скорее, к вам пришли, в ваши владения. Добрый вам вечер.

Д.Рогозин― Добрый вечер.

А.Нарышкин― Слушатели могут принимать участие в нашей дискуссии, да.

А.Венедиктов― Я хочу сказать, что когда обсуждался новый праздник тогда государственный, когда сносили 7-е ноября в комиссии Владислава Юрьевича Суркова, большинство настаивало на том, чтобы этот праздник был 12-е апреля или 19-е февраля как государственный праздник Российской Федерации. Но, к сожалению, было выбрано 4-е ноября, но, тем не менее, 12-е апреля всё равно большой праздник для страны. Это прошлое? 55 лет первому полету. 55 лет.

Д.Рогозин― Это великое прошлое, и мы надеемся, что это начало не менее великого будущего для российской космонавтики.

А.Венедиктов― А ты готов сам полететь в космос?

Д.Рогозин― Зачем мне лететь в космос, если есть специально…

А.Венедиктов― Нет, ну, хочется?

Д.Рогозин― Ну, конечно, любой мальчишка, наверное, мечтал.

А.Венедиктов― А почему не полететь? Очень много, Дмитрий Олегович, вы говорите про космос.

Д.Рогозин― Да.

А.Венедиктов― Такое впечатление, что вы хотите… Вот, всё ради того, чтобы слетать.

Д.Рогозин― Нет-нет. Ну, у меня в сфере моей ответственности в правительстве там вопросы и оборонно-промышленного комплекса. Это авиационная, судостроительная промышленность, радиоэлектронная, ракетно-космическая, атомная. То есть я, на самом деле, занимаюсь не только космосом, отвечаю не только за это. Но космос просто требовал огромных, я бы сказал даже сверхусилий с точки зрения быстрого реформирования. Потому что когда я пришел в правительство (это в конце декабря 2011 года), 2011-й год – это был год пяти аварий космических, досаднейших для нашей страны, когда вся страна переживала любую аварию. Поэтому очевидно совершенно, что… Ну, я даже так подсчитал для себя, 40% моего рабочего времени я занимаюсь именно проблематикой реформирования ракетно-космической промышленности.

А.Нарышкин― Давайте, кстати, о будущем поговорим. А что у нас, на самом деле, основное, ключевое? Какая, вот, главная задача на ближайшие десятилетия? Есть же Федеральная космическая программа. Мы к чему, к какому результату хотим прийти, например, к 2030 году?

Вот, вы сами говорили неоднократно (еще пару лет назад) «Луна, Луна, Луна, база на Луне».

А.Венедиктов― Марс.

А.Нарышкин― «Марс», — американцы говорят.

А.Венедиктов― Сейчас всё расскажут.

Д.Рогозин― Нет, ну, я, на самом деле, просто сначала задавал вопросы нашим специалистам и ученым, в Академии наук которые специализировались именно в этой области. Вопрос был простой: «Зачем?»

Я в 2012 году поехал первый раз на Байконур и видел запуск космического корабля с экипажем. И, в общем-то, меня, человека, который видел много чего в жизни (я был и в горячих точках)… Ну, Алексей, вы знаете там мою биографию хорошо. Я первый раз так переживал. То есть меня буквально, так сказать, вот так, потрясывало от волнения за тех ребят, которые находились в этом космическом корабле.

И я задавал себе вопрос: «Зачем?» Зачем мы рискуем жизнью этих ребят? Всем кажется, что космос – это рутина, и полеты в космос человека тоже, как бы, стали рутиной. Но вопрос у меня был один: можем ли мы заменить автоматом человека там, где, в принципе, это возможно? И, собственно говоря, это и есть ответ на вопрос, чем мы будем заниматься в плане нашего реформирования ракетно-космической промышленности. Это не только сведение к минимуму аварийности. Но самое главное, новые перспективы, новые идеи и так называемый прагматичный космос.

А.Венедиктов― И тогда идеи?..

Д.Рогозин― И, вот, я вам скажу, например, сейчас об одной очень простой истине, которая заложена в новую Федеральную космическую программу. Мы сейчас главный мировой извозчик космический. То есть мы владеем 40% рынка запусков, да? И пока, несмотря даже на потуги некоторых американских частных космических производителей, тем не менее, всё равно мы удерживаем эту часть рынка. Но! Если посчитать весь космический мировой рынок, то есть количество денег, которые зарабатываются в космосе с помощью дистанционного зондирования земли, навигация, связь, картография и многое-многое другое, то вот этот вот сегмент выведения космических аппаратов – это не более 4%. То есть мы имеем 40% от 4%. Ну, то есть считайте около 2%. Ну, слушайте, это совсем не то, что, соответственно…

А.Венедиктов― Кто же остальные-то имеет, подожди?

Д.Рогозин― Американцы, европейцы и так далее.

А.Венедиктов― А их много?

Д.Рогозин― Ну, прежде всего американцы, потому что они зарабатывают огромные деньги именно на извлечении космических услуг. А мы зарабатываем лишь только на доставке либо астронавтов вместе с нашими космонавтами на МКС, либо на формировании собственной, скажем, навигационной группировки.

Опять же, если говорить о навигации, мы создали вторую глобальную систему навигации ГЛОНАСС. 24 спутника у нас на боевом дежурстве, 4 в орбитальном резерве, еще несколько космических аппаратов на Земле ждут любого, так сказать, повода, чтобы запуститься на случай, если выйдет из строя какой-то космический аппарат на орбите.

Но получается так, что сами навигаторы мы не делаем. То есть мы делаем сами коробки от навигаторов, а сама начинка от навигаторов ГЛОНАСС делается в Китае. То есть кто извлекает, получается, пользу и прибыль от того?.. То есть мы тратим огромные деньги на космический аппарат, на его выведение, на саму ракету, на все эти риски, которые мы платим страховым компаниям, а зарабатывают на этом китайские товарищи.

А.Венедиктов― Подожди. То есть я правильно понимаю, что основная задача – это увеличить долю зарабатываемости?

Д.Рогозин― Главная задача… Их 3 (этих главных задач). Первая, ну, это военная задача, и я здесь не буду…

А.Венедиктов― Это первая?

Д.Рогозин― Ну, она первая, потому что это безопасность. Она всегда первая.

А.Венедиктов― Звездные войны?

Д.Рогозин― Не, безопасность всегда первая.

А.Венедиктов― Седьмая серия?

Д.Рогозин― Ну, почему?

А.Венедиктов― Звездные войны?

Д.Рогозин― Обеспечение… Да нет, ну, зачем «войны»? Когда у вас есть реальная сила в космосе…

А.Венедиктов― «Да прибудет с тобой сила».

Д.Рогозин― Да. …и глаза, и уши, вы, соответственно, можете гарантировать себе безопасность. Правильно?

А.Венедиктов― То есть это главная задача?

Д.Рогозин― Это одна из трех главных задач.

А.Нарышкин― Еще две давайте.

Д.Рогозин― Вторая задача – это наука, и ее никто не отменял и не собирается в нашей стране отменять науку. Это изучение дальнего космоса, это изучение опасностей астероидно-кометных. Ну, мы в Челябинске испытали, что это не шутка, это, на самом деле, реальность. Это не только там блокбастеры американские, это, действительно, может погубить людей (большое количество). И третья задача – это так называемый…

А.Нарышкин― А можно сразу, слушайте, про Челябинск? У нас будет когда-нибудь пушка, которой можно будет сбивать?

Д.Рогозин― Пушка? Ну, пушка не пушка. Пушка вряд ли сможет сбить.

А.Нарышкин― Хотя бы думаем об этом?

Д.Рогозин― Мы думаем, и не только мы. И американцы думают. Но здесь, скорее всего, речь идет не о том, чтобы разрушить астероид, который имеет явные признаки опасного сближения с Землей, а речь идет о том, чтобы воздействовать на этот астероид с целью изменения его траектории.

А.Венедиктов― Сбить с курса.

Д.Рогозин― Сбить с курса.

А.Венедиктов― Сбить от Земли.

Д.Рогозин― Сбить с курса, да. Ну, еще раз говорю, пока мы очень далеки технологически от этой задачи, и американцы в том числе. Но мы думаем. Думаем, собираются ученые, обсуждают эту тему и так далее.

А.Нарышкин― Перебил вас. Третья задача?

Д.Рогозин― Нет, вторая научная задача, я тоже сказал бы, это, конечно… Ну, это извечный тоже вопрос человечества «Одни ли мы в мире существуем или есть кто-то еще, какая-то жизнь?»

А.Венедиктов― Мы друг на друга посмотрели и поняли, что мы не одни существуем.

А.Нарышкин― Вы сами верите, что мы не одни? Или одни?

Д.Рогозин― Если исходить из бесконечности пространства и времени, то всё может быть.

А.Венедиктов― Не-не-не, не дадим, не дадим уйти. Подожди.

Д.Рогозин― А потом же, все-таки, жизнь – это же не обязательно какие-то зеленые человечки должны там бегать, да? И помните, как Филиппов тогда, помните, в «Карнавальной ночи»? «Есть ли жизнь на Марсе? Нет ли жизни на Марсе? Это науке неизвестно».

А.Венедиктов― Смотрите, кандидат в американские президенты Трамп заявил о том, что если он будет избран президентом, он раскроет всё, что американское правительство прятало про НЛО. А российское правительство что-то прятало про НЛО? Раскройте гостайну.

Д.Рогозин― Ну, наверное, нет.

А.Венедиктов― Наверное?

Д.Рогозин― Да.

А.Венедиктов― Нет, да или нет?

Д.Рогозин― Ну, такой ответ у меня получился.

А.Нарышкин― И хитро улыбнулся вице-премьер России.

А.Венедиктов― Нет, на самом деле, были элементы, которые позволяют нам судить о том, что мы уже были в контакте? Или с нами были в контакте?

Д.Рогозин― Слушайте, я вот сейчас скажу вам такую суперновость – вы будете потом все ее тиражировать. Но я вам просто одну вещь расскажу из моего далекого прошлого, так сказать, из моей юности.

А.Венедиктов― Не, ну, подожди, я вице-премьера спрашиваю.

Д.Рогозин― Не, а я расскажу вот именно то, что мне кажется интересным. Потому что однажды домой пришел мой отец. Он был серьезным человеком, крупным военным ученым, фактически возглавлял Управление перспективных исследований Министерства обороны СССР. И, вот, он мне, старшекласснику, как-то так, в сердцах говорит «Вот, на, почитай. Интересно тебе это, не интересно?» И показал мне зарисовки летчиков-пилотов истребителей, испытателей истребительной авиации, которые в ходе испытательных полетов видели нечто, сами зарисовывали… Люди серьезные, герои Советского Союза, заслуженные летчики-испытатели. Вот, они такие рисуночки любопытные военному руководству своему передавали. Это еще 70-е годы.

А.Венедиктов― Ответил так, да?

Д.Рогозин― Ну, вот, да.

А.Венедиктов― Меня поправляют наши продюсеры и пишут мне, что это Клинтон обещал, а не Трамп. Ну, хорошо.

Д.Рогозин― Да, да. Трамп же еще не у власти. Конечно.

А.Венедиктов― Да-да-да. Ну, третья задача.

Д.Рогозин― И третья задача – это вот то, о чем я начал говорить, прагматичный космос, то есть это экономически оправданный космос.

А.Венедиктов― Экономически оправданный.

Д.Рогозин― Да. И здесь мы понимаем, что такая огромная, большая страна как Российская Федерация должна быть, конечно, связана и хорошим телевидением, хорошей связью, в том числе конфиденциальной связью. Кадастр – это большую экономику дают картографические услуги. Навигация. И многое-многое другое, что связано с дистанционным зондированием Земли. Вот, поэтому Федеральная космическая программа, которую только что правительство одобрило, она именно нацелена на развитие именно этого, прагматичного космоса.

А.Венедиктов― Я напоминаю, что у нас в прямой студии (хотел сказать «в прямом эфире») из Роскосмоса Дмитрий Рогозин, вице-премьер правительства России. В этой связи, конечно, не могу обойти вниманием новый космодром, который строится. Ведь, Плесецк – это только военные цели, насколько я понимаю. А космодром Восточный – это и военные, и гражданские цели. Возвращаясь к вашей задаче…

Д.Рогозин― Гражданские цели. Он не военный.

А.Венедиктов― Ну, это всегда двойное назначение.

Д.Рогозин― Плесецк у нас военный космодром.

А.Венедиктов― Ну, всегда двойное назначение.

Д.Рогозин― Ну, если хотите.

А.Венедиктов― Ну, хорошо, да. Конечно, хочу. В этой связи вы объявили о том, что 27 апреля будет запуск. Да? А потом, насколько я понял… Не помню, вы это или нет, Дмитрий. …вы сказали о том, что в течение года будет перерыв. Можно ли сказать, что это запуск? Что там происходит вообще, на Восточном в этом смысле?

Д.Рогозин― Ну, строительство космодрома – это длинная история. Я имею в виду то, что даже после первого пуска, который мы надеемся и готовим… Сейчас очень волнительный момент. 27 апреля он должен состояться.

А.Венедиктов― Пуск чего он? (так, сразу)

Д.Рогозин― Пуск космической ракеты Союз-2, изготовленной в Самаре. Она уже сейчас находится, как известно, давно уже на космодроме Восточный, уже происходил ее сухой вывоз на стартовый стол, все системы работают нормально, пока замечаний каких-то серьезных, критических у конструкторов нет. И она должна вывести на орбиту космический аппарат «Ломоносов», который…

А.Нарышкин― То есть это не тестовый запуск, это уже настоящий, всё серьезно?

Д.Рогозин― Это не бросковый пуск, это настоящий запуск спутника, сделанного студентами и преподавателями Московского Государственного Университета. Я сегодня, кстати, с ректором Садовничим разговаривал, и он тоже очень хотел бы побывать на запуске этого космического корабля.

Поэтому то, что сейчас там построено, это построен первый этап, так называемый пусковой минимум, то есть то, что необходимо именно для осуществления первого пуска. Но до конца года будет строиться первая часть города, потом начинается второй этап. То есть само по себе строительство космодрома – оно не может быть завершенным до 2023 года.

А.Венедиктов― До 2023 года?

Д.Рогозин― Да. В 2023 году мы должны будем обеспечить с Восточного пуск уже с другого стартового стола другой ракеты, ракеты «Ангара 5В», уже космического корабля с людьми.

А.Венедиктов: 2023―й год?

Д.Рогозин― Да, да, да. Вот, в 2023 году мы с космодрома…

А.Нарышкин― Правильно я понимаю, пилотируемый запуск будет с Восточного в 2023 году?

Д.Рогозин― В 2023 году.

А.Венедиктов― А до этого будут какие-то запуски?

Д.Рогозин― Конечно. Ну, сначала вот сейчас будет некоторый перерыв где-то около года примерно, да? Будут проводиться дополнительные испытания после первого пуска. Потом, начиная с 2017-18 года, всё больше, больше ракет будет запускаться уже не с Байконура, а именно с Восточного.

А.Венедиктов― Я хочу задать вопрос. Спрашивает слушатель Любовь «Когда будут привлечены к ответственности все лица, ответственные за массовые нарушения при строительстве космодрома Восточный, изложенные в расследовании, направленном вам?»

Д.Рогозин― Тут я хочу сказать, что слишком много народу у нас пиарится на космодроме Восточном.

А.Венедиктов― Но, тем не менее, по сути.

Д.Рогозин― Я вам просто в цифрах назову, чтобы было понятно. Весь космодром Восточный стоит у нас в 2,5 раза дешевле, чем одна железная дорога на Красной Поляне.

А.Нарышкин― А если в рубли перевести?

Д.Рогозин― В рубли если перевести, 104 миллиарда рублей.

А.Венедиктов― Весь Восточный?

Д.Рогозин― Весь Восточный.

А.Венедиктов― От начала и до конца?

Д.Рогозин― Город, огромный вот этот комплекс, стартовый стол и 7 этажей под ним. Технический комплекс. Измерительный центр, дороги. Всё это 4 года тому назад в Тайге просто физически не существовало.

А.Нарышкин― Можно?.. Сейчас сразу уцеплюсь. 104 миллиарда, вы говорите. Это до?..

А.Венедиктов― 104 миллиарда?

Д.Рогозин― 104.

А.Нарышкин― Это до 2023 года? Потому что вы сказали, что строительство будет продолжаться.

Д.Рогозин― Не-не, это вот сейчас.

А.Нарышкин― Это уже потрачено?

Д.Рогозин― Это уже потрачено. Это уже потрачено…

А.Нарышкин― А сколько еще будет потрачено, чтобы довести до рабочего состояния?

Д.Рогозин― Ну, примерно думаю, что с учетом того, что там будет еще аэродром построен, ну, цифра будет, конечно, меняться, потому что еще нет у нас технико-экономического обоснования второй очереди космодрома. Там коэффициенты надо посчитать, всё это очень внимательно. Ну, я думаю, что еще примерно в 2,5 раза больше будет.

А.Венедиктов― Хорошо. А тем не менее, нарушения были, они были отфиксированы президентом, они были отфиксированы вами, Дмитрий, они были отфиксированы Счетной Палатой. Есть ли ответственные люди за это? Или «Ну ладно, ну, сгорело, ну, зарыли, ну улетело»?

Д.Рогозин― Именно из-за того, что были нарушения, Счетная Палата их четко выявила. В 2014 году президент Путин поручил мне лично, а не Роскосмосу курировать стройку.

А.Венедиктов― Поэтому я вас и спрашиваю.

Д.Рогозин― Именно в связи а) с тем, что задержка строительства была ужасная, то есть фактически мы вываливались полностью из расчетных дат указа соответствующего президента от 2007 года и просто не успевали никак к концу 2015 года не то, что там космодром построить, там вообще близко ничего не стояло. И второе, конечно, были серьезные финансовые нарушения.

По итогам разбирательств, которые уже я вел вместе с созданной президентом комиссией, куда вошли и силовики, были открыты уголовные дела, 21 уголовное дело. 21 человек задержаны. Это и бывшее руководство Дальспецстроя господин Хризман и его сын, которые умудрились деньги, которые должны были идти на космодром, они их вывели нецелевым образом на строительство коммерческого жилья в Хабаровске.

Ну, честно скажу, я думаю, что это деньги, которые можно вернуть, потому что жилье, все-таки, можно будет продать, потом реализовать и деньги вернуть. Поэтому это не совсем украденные, скажем так, деньги.

И второе, это, конечно, остальные уголовные дела по невыплатам заработной платы. Я лично туда ездил, разбирался с рабочими. Под мои личные гарантии они прекратили забастовку. Были наказаны все руководители, которые задержали зарплату. Вот 21 дело.

Но! Еще раз хочу сказать, мне не нравится, что у нас так много народу стало пиариться на проблемах космодрома.

А.Венедиктов― Эти вопросы задаются на прямой линии президенту, и они снова, вот, будут думать, что…

Д.Рогозин― Нет, я не про людей говорю, не про людей. Я говорю даже в том числе и про некоторых наших силовиков, которые, не доводя дело до уголовных дел, до суда, до решения суда, начинали рассказывать «Вот, там такие большие нарушения!»

Еще раз хочу сказать, эта стройка находится под жесточайшим контролем. И с 2014 года там физически уже контроль настолько жесткий, что практически эти нарушения исключены. Все деньги распределяются по линии федерального казначейства, всё это абсолютно прозрачно, жесточайший контроль, дисциплина, сухой закон. Поэтому мне кажется, что справедливо было бы говорить о тех нарушениях, которые были до того момента, пока правительство России по решению президента не взяло эту стройку под контроль.

А.Нарышкин― Сейчас не лучшие времена для российской экономики и для россиян. А почему не заморозить вообще строительство космодрома? Вот, зачем мы продолжаем туда деньги вбухивать?

Д.Рогозин― Чего там морозить, если оно уже построено?

А.Нарышкин― Вы только что сказали, что всё равно будем достраивать.

А.Венедиктов― Нет, в 2,5 раза больше Алёша имеет в виду.

Д.Рогозин― Но мы имеем в виду, что мы должны построить будем вторую очередь. Это я еще раз говорю, это второй стартовый стол, это под другую ракету.

А.Нарышкин― Не будем замораживать строительство?

Д.Рогозин― Нет, конечно, мы не будем. У нас… Более того, мы, приняв Федеральную космическую программу, мы защитили средства, которые у нас рассчитаны на период до 2025 года в целом на космос и на космодром Восточный.

Почему это важно? Чтобы было понятно. Это в нашей северной холодной стране это самая приемлемая для нас южная точка, откуда удобней всего и дешевле всего запускать космические корабли. Мы сейчас платим Казахстану 115 миллионов долларов ежегодно за аренду Байконура.

А.Венедиктов― Продолжаем платить?

Д.Рогозин― Конечно! Ежегодно платим такие деньги.

А.Нарышкин― Когда перестанем платить?

Д.Рогозин― Когда закончится аренда. И более того, это не считая содержания города Байконура, не считая всей логистики, перевозки туда ракет, специалистов и многое-многое другое. Ну, то есть, на самом деле, страна, которая хочет называть себя великой космической державой, должна на своей территории иметь всю необходимую инфраструктуру.

А.Венедиктов― В этой связи, поскольку ты упомянул Маска, я хочу спросить: а где наши Маски? Это правда, это серьезный вопрос. Мы видим, как с упорством…

А.Нарышкин― Тот же самый вопрос себе записал, да.

А.Венедиктов― …как с упорством, достойным лучшего применения… Не получается – он снова, снова, снова. И вот получилось. Понимаешь?

Д.Рогозин― Значит, по поводу Маска. Ну, здесь у меня двойственное к нему отношение, потому что, во-первых, с одной стороны, мне нравится то, что он делает: это удивительно с технологической точки зрения. Но это совершенно бессмысленно с экономической точки зрения. То есть…

А.Венедиктов― Ну, он частный предприниматель, вкладывает…

Д.Рогозин― Да. Ну, он свои деньги тратит. Но, скорее всего, он раскручивает тем самым другой свой собственный бизнес.

А.Венедиктов― Возможно.

Д.Рогозин― Это у него такой большой пиар-проект. То есть экономике у Маска мы пока (ну, внимательно смотрели), мы не видим. Потому что наши конструктора не могут дать гарантии даже после возврата первой ступени обратно на Землю, безопасного возврата, что можно запускать с нее снова второй раз. Потому что надо снова двигатель весь посмотреть, потому что, ну, мало ли что.

А.Нарышкин― Перебирать его, да?

Д.Рогозин― Могут быть микротрещины, надо всё на рентгене проверять. То есть даже вот такая мягкая посадка, которая не часто у него получается, но уже стала получаться, это всё равно далеко не факт, что экономически это оправдано.

Делать на потоке серийно ракеты более простые и дешевые одноразовые иногда бывает проще, чем делать такие сложные вещи.

А.Венедиктов― А что такое «одноразовые», секундочку? Что такое «на потоке»? Сколько в год? Что такое «на потоке»? Сколько запусков?

Д.Рогозин― Сколько у нас? Ну, больше 30 пусков. 30-40 пусков.

А.Венедиктов― 30 пусков, да?

Д.Рогозин― Конечно. Каждая ракета, естественно, требует серийности, потому что серийность дает снижение затрат на ее производство.

А.Венедиктов― То есть ты не веришь, что у Маска получится серийность потом?

Д.Рогозин― Да. Но тем не менее, если говорить с другой стороны по поводу Маска, он, конечно, большой молодец, потому что это частник, который снимает значительные риски и издержки, расходы с государства с американского. Нам такие Маски нужны. В этой связи…

Кстати говоря, коллеги, я, вот…

А.Венедиктов― Сделать модным?

Д.Рогозин― Да. Я хотел вам… Можно одно объявление сделать в этой связи?

А.Венедиктов― Так. Это Рогозин. Внимание, объявление.

Д.Рогозин― Да, да. Меня просто ребята попросили, мои друзья-коллеги из Роскосмоса. Мы хотим создать Лабораторию перспективной космической деятельности. У нас есть инициатива Роскосмоса и Фонда перспективных исследований. Мы хотим отобрать молодежь талантливую, способную.

А.Венедиктов― Вы хотите выращивать Масков.

Д.Рогозин― Мы хотим выращивать просто талантливых людей, способных получить достойное образование и еще с юных своих, так сказать, но уже студенческих лет способных что-то предлагать то, что, может быть, по инерции наши конструкторские бюро не способны предложить.

В этой связи будет проведен конкурс и будет создана специальная Лаборатория, где планируется по отобранным проектам платить неплохие деньги, до 150 тысяч рублей в месяц тем ребятам, которые будут отобраны.

А.Венедиктов― Потом что?

Д.Рогозин― Мы создадим, предполагаем создать конструкторское бюро по перспективным таким, нетрадиционным космическим проектам.

А.Венедиктов― То есть по сумасшедшим

Д.Рогозин― Ну, если вам так нравится, конечно.

А.Венедиктов― Нет, не нравится, мне так кажется.

Д.Рогозин― Но мне кажется, что… Понимаете, в чем дело? Все эти вот великие идеи – они все такие, сумасшедшие.

А.Венедиктов― Конечно.

Д.Рогозин― Все люди, которые открывали что-то, начиная от Циолковского, великого Циолковского, его тоже все считали чудиком, когда кто-то жил рядом с ним как его соплеменник, соотечественник и современник. Поэтому нам нужны Циолковские, люди, которые способны мечтать, но не такие пустозвоны, а которые могут эту мечту положить на бумагу, на расчет. Вот такие ребята нам нужны, и мы готовы платить за это.

А.Венедиктов― Алексей?

А.Нарышкин― У нас некоторое время есть еще до новостей. К Байконуру хотел вернуться. Мы когда-нибудь откажемся от него? Вы сказали, что аренда когда-то закончится.

Д.Рогозин― Вот смотрите… Я понял, да. Пока у нас таких планов отказа нет, потому что у нас есть с казахстанской стороной идея создания космодрома Байтерек. Ну, это такой проект Байтерек на базе Байконура. То есть мы можем совместно запускать со стартовых столов, которые там уже построены, коммерческие пуски обеспечивать в интересах третьих стран. Ну, например, предоставлять услуги космодрома для тех стран, которые не могут по каким-то причинам иметь космодром на своей территории. Ну, представим себе, условно там Сингапур, да? Ну, понятно, что Сингапур настолько мал, что там ничего не построишь. С Байтерека он мог бы… С Байконура, с Байтерека он мог бы обеспечить запуск своих каких-то конструкций, которые мы могли бы помочь ему создать, и страна могла бы реализовать свои амбиции. Ну, одна из идей вот именно такова.

То есть коммерческие международные пуски, а также пилотируемая космонавтика будет обеспечиваться с Байконура, по крайней мере, до 2023 года точно. А просто коммерческие пуски и дальше на перспективу до 2030 года.

А.Венедиктов― Вице-премьер Дмитрий Рогозин. Мы находимся в Роскосмосе, это прямой эфир. Сразу после новостей и рекламы мы вернемся к… И к репутации тоже.

А.Нарышкин― Продолжается эфир программы «Арсенал», мы сегодня вещаем из Роскосмоса. Здесь Алексей Венедиктов, Алексей Нарышкин, ну и вице-премьер Дмитрий Рогозин. Всем здравствуйте еще раз. Алексей Алексеевич?

А.Венедиктов― Дмитрий, последнее время ваше имя стало появляться не только связанное с ВПК, но и в том, что называется «квартирными скандалами». Могли бы прояснить эту историю? Прежде всего она состоит для меня из двух частей. Первая история – как вы смогли приватизировать вашу квартиру в Большом Тишинском переулке? Она была служебная?

Д.Рогозин― Вся эта история мне напоминает сцену, когда, помните, заходит Швондер с этой женщиной, похожей на мужчину, к профессору Преображенскому и требует разделить его квартиру. И когда он спрашивает «А где же я буду работать?» — «Ну как? В спальне – там и работай».

А.Венедиктов― Тем не менее, высокопоставленный чиновник.

Д.Рогозин― Да. Значит, высокопоставленный чиновник…

А.Венедиктов― Репутация очень важна и для вашей отрасли, чтобы ему доверяли или не доверяли.

Д.Рогозин― Хорошо, Алексей…

А.Венедиктов― Жулик, не жулик, короче?

Д.Рогозин― Да, да. Ну, смотрите. Я занимаюсь вопросами крайне чувствительными, да? Оборона, безопасность, космос и так далее. Очевидно совершенно, что чиновники такого уровня и в такой позиции находятся под самым пристальным контролем специальных служб, налоговых и так далее. Понятно, да? В том числе я вхожу и в президиум Комиссии при президенте по борьбе с коррупцией. Поэтому я, конечно, мог бы, когда появились эти все сообщения… Кстати, а Transparency International, интересно, они чего-то такое написали… Я днем прочел, но решил не реагировать, но подумал «Какое-то недоразумение».

А вечером выхожу с совещания, смотрю, так, первая новость на «Яндексе» и…

А.Венедиктов― Да. Это понятно.

Д.Рогозин― Да. Оказывается, я еще обрушил их сайт (значит, получилось так). То есть они, видимо, еще заблокировали свой собственный сайт для того, чтобы привлечь внимание.

А.Венедиктов― Нет, ну, ладно. Все-таки, если по сути.

Д.Рогозин― Ну, бог с ней, это технологии. По сути, я работал 4 года послом России. Уехал туда, там был обеспечен служебным…

А.Венедиктов― В Брюсселе.

Д.Рогозин― Да, в Брюсселе. …служебным помещением, жильем, жил в резиденции посла, был послом. И когда вдруг был отозван и назначен в правительство, у меня не было никакого жилья.

А.Венедиктов― Ну, что такое «никакого»? Вы же до этого где-то жили?

Д.Рогозин― Нет, ну я, так сказать… У меня была квартира, я ее продал еще до Брюсселя.

А.Венедиктов― А. До отъезда. Так?

Д.Рогозин― Да. Ну, она небольшая была квартира, но, тем не менее, я ее реализовал. В итоге я когда вернулся неожиданно, я вообще оказался без жилья. Ни квартиры, ни дачи, ничего. Очевидно совершенно, я должен был обратиться. Я обратился к руководству правительства с просьбой предоставить мне как высокопоставленному чиновнику жилье.

А.Венедиктов― «Служебная квартира» называется, да?

Д.Рогозин― Это не служебная квартира.

А.Венедиктов― А что это?

Д.Рогозин― Служебная квартира – ее нельзя приватизировать по закону. Это была квартира, предоставленная мне уже в личное пользование.

А.Венедиктов― В пользование?

Д.Рогозин― Да. И, соответственно, я имел полное право на ее приватизацию, что я, конечно, и сделал, и надеялся там жить. Дом очень хороший.

А.Венедиктов― Это право вот этим законом о приватизации жилья?

Д.Рогозин― Да-да-да. Это до 1 марта… По-моему, это 2013-й год был. Соответственно, я этим правом воспользовался как любой другой гражданин Российской Федерации, и…

А.Венедиктов― Это была единственная ваша квартира в Москве на это время.

Д.Рогозин― Да, да, естественно. Значит, после этого…

А.Венедиктов― Вот это Тишинский переулок, мы говорим?

Д.Рогозин― Да. Хороший дом. Очень серьезный дом Управления делами, с серьезными соседями, такой, престижный. Там этажность, Центральный округ. Ну, то есть хорошая квартира. Но! Нам нужно было переехать ближе…

А.Венедиктов― «Нам»?

Д.Рогозин― Ну, мне с супругой. Ближе к детям. Они жили в районе, вот, уже Матвеевское. И дети пошли в школу – они учились в Крылатском. Поэтому мы решили найти вариант, где можно было бы…

А.Венедиктов― Подождите. Дети – это внуки?

Д.Рогозин― Ну, сын и трое внуков.

А.Венедиктов― Внуки? Нет, ну, в школу-то не сын.

Д.Рогозин― Ну, конечно, да.

А.Венедиктов― Нет, ну просто чтобы было понятно.

Д.Рогозин― Да. Сын, жена его, то есть моя невестка, и трое их детей, мои внуки. Итого 7 человек. Вот, мы, соответственно, искали вариант, где можно было бы взять 2 квартиры, совмещенные фактически как одна. Мы такую квартиру нашли.

То есть вот та квартира, по поводу которой идут спекуляции, это…

А.Венедиктов― Это вторая квартира.

Д.Рогозин― Это одна квартира, которая состоит из двух соединенных квартир. Соответственно, поскольку она, все-таки, нижний этаж, то есть это цоколь, полуподвал и, значит, первый этаж. Но супруга хотела такую квартиру, потому что ей нужна была еще музыкальная студия. Она пишет песни, она автор и музыки, и слов, сейчас ее песни стали востребованы. Я очень рад этому, тому, что у нее получается. Поэтому мы искали вариант, при котором можно было бы, не мешая соседям, ей записывать, конечно, песни и так далее.

В результате мы нашли такой вариант.

А.Венедиктов― И вы съехались?

Д.Рогозин― Да, мы съехались. И мы… Я поменял квартиру, которую я приватизировал на Тишинке, вот эту престижную квартиру с ремонтом, на квартиру, которая была большей жилплощадью, но ее владелец согласился на обмен, потому что ему, ну, хотелось по какой-то причине переехать в центр, в дом, где он счел для себя наиболее приятным свою жизнь дальнейшую.

Я, конечно, с ними не общался, мы общались… Как обычно это мы делаем через юриста-риэлтора, они нашли…

А.Венедиктов― То есть вы его не знали?

Д.Рогозин― Ну, откуда я знал? Конечно.

А.Венедиктов― И его бизнес вы не знали?

Д.Рогозин― Ну, у него никакого бизнеса, наверное, и нет.

А.Венедиктов― Ну, я не знаю.

Д.Рогозин― А, может, какой-то есть. Но, по крайней мере, точно со мной не связан. То есть здесь вообще заподозрить это было бы, ну, в высшей степени, во-первых, глупо и подло.

А.Нарышкин― Но нынешняя квартира рядом с Кутузовским – она же гораздо больше, чем в Тишинском переулке. Как вы ее меняли? С доплатой, без?

Д.Рогозин― Нет-нет, без доплаты, конечно, потому что если доплата была бы, я бы обязательно ее отразил бы, естественно. Но понимаете, в чем дело? Цифры, которые фигурируют во всех этих так называемых разоблачениях, они, конечно, тоже от балды.

А.Венедиктов― Что такое «от балды»? Там неправильные цифры?

Д.Рогозин― Слушайте, ну, давайте так. Если там они указали, что эта квартира стоит 500 миллионов рублей, давайте я ее продам за 450 со скидкой тому, кто сказал, что она стоит 500 миллионов. Ну, она не стоит таких денег. Это бред! Глупость какая-то!

А.Нарышкин― А вы оценивали ее?

Д.Рогозин― Ну, в документах мены стоит сумма в 31 миллион рублей.

А.Нарышкин― Кадастровая стоимость квартиры?

А.Венедиктов― Это кадастровая стоимость, да?

Д.Рогозин― Ну, конечно. Но, на самом деле, рыночной стоимости у этих квартир нет. Это квартира Управления делами.

А.Венедиктов― Вы имеете в виду в Тишинке?

Д.Рогозин― В Тишинке, да. Она стоит, да, 31 миллион, а та квартира 29 миллионов.

А.Венедиктов― Это кадастр-кадастр?

Д.Рогозин― Кадастр на кадастр. 31 и на 29, но там еще 3 места парковки. Поэтому получалось примерно одинаково. И поэтому юрист предложил это сделать просто методом обмена квартиры на квартиру. Это нормальная вещь, когда люди переезжают с окраины в центр, в квартиру меньшей жилплощади, но квартира более престижна, другой этажности, в центре. Ну, очевидно совершенно, что тупо было бы считать так, как посчитали те, кто стали чего-то высказывать какие-то сомнения.

Более того, когда я произвел этот обмен, я, естественно, подал все документы в налоговую, сообщил в Администрацию президента, соответствующее управление, в которое я обязан был сообщить о любых изменениях в своей собственности. Они провели соответствующую проверку и, собственно говоря, вопрос был закрыт.

Однако, примерно через полгода одна из газет заинтересовалась этой информацией. Мне сообщили – я поэтому понимал, что готовится какая-то провокация.

А.Венедиктов― Ну, почему провокация? В данном случае вы дали ответ тот, который…

Д.Рогозин― Провокация состояла в том, что Transparency International утверждала, что я скрыл какие-то свои доходы и купил себе квартиры. Я ее не покупал, еще раз говорю, я фактически ее получил от государства как человек, который не имел другой жилплощади. Это была первая моя квартира, полученная от государства.

Когда я был депутатом 11 лет, я ни разу не просил у государства квартиру в отличие от всех остальных, поэтому…

А.Нарышкин― Вы когда в Twitter’е комментировали эту всю историю, вы написали, в частности, «Попили у вас кровушки, отвлекали от работы» всеми вот этими сообщениями о квартире.

Д.Рогозин― Ну, конечно. Ну, конечно, неприятно.

А.Нарышкин― Может быть… Я не знаю, со стороны совет. Может быть, тогда в суд на Transparency International, на Навального?

Д.Рогозин― Слушайте, ну, вот, что я сейчас буду еще?..

А.Нарышкин― Ну, они же вас, я не знаю, как-то…

Д.Рогозин― Мне, вот… Давайте будем или космодром строить, или, значит, с Навальным ходить по судам. Ну, это…

А.Нарышкин― Не будете. Хорошо.

Д.Рогозин― Может быть, они просто это и… Поймите, вот, я же знаю этих людей. Я тоже, ведь, веду социальные сети, там мои помощники мне помогают. Я тоже навел справки по поводу тех людей, кто занимался так называемым этим расследованием. Я знаю, что они идут на выборы. Я их понимаю. Ну, им нужен…

А.Нарышкин― Но Навальный никуда не идет.

А.Венедиктов― Ой, стой. Не пропущу. А вы идете на выборы?

Д.Рогозин― Нет, я не иду на выборы.

А.Венедиктов― Вы не возглавите список партии «Родина»?

Д.Рогозин― Я не возглавлю список «Родины», потому что у меня есть государевы дела, которые я обязан просто выполнить. Поручение президента, которое я должен довести до конца.

А.Венедиктов― Так. Хорошо.

Д.Рогозин― Но! Еще раз хочу подчеркнуть, я, все-таки, 11 лет был депутатом Государственной Думы, я занимался политической деятельностью, я дорожу своей репутацией. Я мог бы отмолчаться в этой ситуации, но я считаю просто, на самом деле… Не хочу, чтобы какие-то пятна оставались: то ли он украл, то ли у него украли, не мальчик, а девочка. Ну, всё равно какой-то душок остается. Поэтому я хочу, чтобы все знали, что я честен абсолютно и в этой ситуации я просто и не мог бы поступить… Даже если и хотел бы что-то сделать правонарушение, фактически нахожусь в такой ситуации под контролем соответствующих органов, налоговых и так далее, которые строго следят за тем, чтобы человек, обладающий большой фактической властью и имеющий отношение к гособоронзаказу, не имел ни малейших поводов и соблазнов этим воспользоваться.

А.Венедиктов― Вот у меня еще один вопрос – он частично касается Алексея, вашего сына. Он заключается в том, что речь идет о компании, которая называется Интертрест. Это компания, которая по гособоронзаказу выигрывала в последнее время с 2013 года более 2 миллиардов рублей тендеры.

Д.Рогозин― Это читал я, читал.

А.Венедиктов― Да. Нет, я для слушателей. Директор Интертреста Артем Серебренников входит в руководство Федерации практической стрельбы Московской области, которую возглавляет Алексей Рогозин, сын вице-премьера Дмитрия Рогозина, курирующего Гособоронзаказ. Есть конфликт интересов?

Д.Рогозин― Алёш, ну, вот, читал я. Я вообще…

А.Венедиктов― Не, есть конфликт интересов?

Д.Рогозин― Ни малейшего.

А.Венедиктов― Почему?

Д.Рогозин― Бред сивой кобылы.

А.Венедиктов― Бред в чем?

Д.Рогозин― Объясню.

А.Венедиктов― Что здесь не так?

Д.Рогозин― Объясню. Вот, в одной уважаемой газете, которой я являюсь сам читателем, было написано «Десантник изнасиловал школьницу». Начинаем выяснять, значит, что за десантник? Этот парень служил срочную службу в ВДВ, потом, значит, прошло там 15 лет и, вот, произошла эта крайне неприятная, ужасная история.

Но! Возникает вопрос, какое этот парень имеет отношение к десантникам, да? Значит, можно было бы написать так «Читатель уважаемой, значит, газеты, которая об этом написала, значит, постоянный читатель этой газеты изнасиловал школьницу». Слушайте, ну да. Но я возглавляю попечительский совет Федерации практической стрельбы. У нас там десятки тысяч, значит, стрелков. И я возглавляю также попечительский совет Федерации самбо. Ну, наверняка, среди самбистов тоже есть какие-то ребята, которые занимаются, значит, или какую-то фирму имеют, или что-то еще…

А.Венедиктов― Нет, ты же знаешь мое занудство.

Д.Рогозин― Да.

А.Венедиктов― Речь идет о том, что 7 человек входит в президиум Московской области, вот этой Федерации практической стрельбы.

Д.Рогозин― Да.

А.Венедиктов― Среди них твой сын Алексей и вот этот Артем Серебренников, который Генеральный директор вот этого Интертреста

Д.Рогозин― И что дальше-то?

А.Венедиктов― Это конфликт интересов? И он получает заказы…

Д.Рогозин― У кого?

А.Венедиктов― У тебя.

Д.Рогозин― У меня?

А.Венедиктов― Ну, гособоронзаказ на 2 миллиарда.

Д.Рогозин― Слушайте, гособоронзаказ – я не распределяю гособоронзаказ. Гособоронзаказ распределяет Министерство обороны, которое напрямую подчиняется президенту Российской Федерации. Понимаете, чем занимается вице-премьер, который отвечает в правительстве за Гособоронзаказ? Контроль за исполнением Государственного оборонного заказа. То есть макроэкономические показатели хозяйственно-экономической деятельности крупных компаний государственных – я за это отвечаю. Вы что думаете, я занимаюсь какой-то вот такой чепухой, понимаете, какими-то фирмочками, которые там чего-то?…

А.Венедиктов― Подожди секундочку. Я должен задать вопрос… Секундочку. Я понимаю, что 2 миллиарда рублей – это большие деньги.

Д.Рогозин― Ну, я не знаю. Наверное.

А.Венедиктов― В этой связи. Поскольку Интертрест зарегистрирован в оффшоре на Британских Виргинских островах, вопрос: Алексей или ты имеешь отношение к бенефициарию этого оффшора на Виргинских островах?

Д.Рогозин― Ну, бредятина. Ну…

А.Венедиктов― Имеешь отношение?

Д.Рогозин― Да нет, конечно же!

А.Венедиктов― Ну, так и скажи, господи.

Д.Рогозин― Ну, что за бред? Ну…

А.Венедиктов― Это вопрос, нет. Это нигде нет утверждения.

Д.Рогозин― Слушай, ну, вы найдите мне…

А.Венедиктов― Вопрос.

Д.Рогозин― Ну, вот, еще раз говорю. Ну, потому что смешно. Я, знаете, что в смске, когда мне сын прислал эту публикацию?..

А.Венедиктов― Да?

Д.Рогозин― Он мне прислал смску, ссылку на эту публикацию, и он написал «Придурки».

А.Венедиктов― (НЕРАЗБОРЧИВО)?

Д.Рогозин― Ну, вот, сына, видимо, тоже достали уже эти все вещи.

А.Венедиктов― Еще один вопрос о репутации от наших коллег из Интерфакса. США заявили о заинтересованности в приобретении до 18 ракетных двигателей РД-180 российского производства.

Д.Рогозин― Это тоже я украл?

А.Венедиктов― Вот сейчас я узнаю.

Д.Рогозин― Или до меня еще развалили?

А.Венедиктов― Да. Значит, Российская Федерация, несмотря на санкции там с двух сторон, контрсанкции, готова поставлять эти 18 ракетных двигателей США? Есть ли конкретные договоренности?

Д.Рогозин― Ну, договоренности по РД-180 еще от 1994 года.

А.Венедиктов― Но они будут соблюдаться? Ну, мало ли, бывают эмбарго.

Д.Рогозин― При товарище Борисе Николаевиче Ельцине умудрились не только поставлять те двигателе, но еще и передали всю технологическую документацию на их производство на территории США.

А.Венедиктов― А зачем тогда?..

А.Нарышкин― То есть они сами умеют?

А.Венедиктов― А зачем тогда?

Д.Рогозин― Ну, видимо, создать всё равно производство этих двигателей в Америке сложно – проще покупать уже готовые изделия, что они и делают.

Тут возникает вопрос большой, да? Кстати говоря, здесь тоже к репутационной вещи это имеет отношение.

А.Венедиктов― Так я и спросил.

Д.Рогозин― Я объясню, почему. Когда ввели санкции (а я попал в первый список санкций американских, европейских и так далее), товарищ Маккейн написал бумагу какую-то, свою там кляузу на меня, что поскольку США покупают ракетные двигатели у НПО «Энергомаш», а я вхожу в санкции за крымскую всю эту историю, то, видимо, я получаю деньги с продажи этих двигателей в личное пользование. В этой связи, значит, надо запретить закупку американцами этих двигателей у России, потому что иначе я обогащаюсь, лично я обогащаюсь. Ну, даже государственный департамент написал товарищу Маккейну, что какая-то хреновина какая-то происходит.

А.Венедиктов― Но мы-то готовы? Вопрос в другом: мы готовы их поставлять? Есть ли договоренности?

Д.Рогозин― Мы поставляли эти двигатели, равно как и двигатели НК-33 самарского производства. Фантастические двигатели, еще созданные в 1970 году, которые не имеют себе никаких аналогов у американцев. Значит, у нас есть договор, по которому мы это делаем.

Мы, в принципе, готовы поставлять эти двигатели и американцам, и другим покупателям, потому что это, по сути дела, высокотехнологичный экспортный товар. Но мы для себя приняли решение, что все деньги, вырученные за счет продажи этих двигателей, у нас идут на формирование самого современного задела в двигателестроении. То есть мы продаем двигатели 90-х годов, а на эти деньги, полученные от этих продаж, делаем самые современные, новейшие двигатели.

А.Венедиктов― То есть это какая-то целевая сумма переходит, да?

Д.Рогозин― Ну да. То есть мы красим эти деньги, да? То есть мы эти деньги, которые получает Роскосмос, НПО «Энергомаш», мы, как бы, их обозначаем, что именно эту сумму мы положим именно в копилку разработки новейших двигателей.

А.Венедиктов― И еще один вопрос от коллег из Интерфакса. Правда ли, что Россия направила в Иран первую партию из РС С-300? И будет ли контракт реализован полностью до конца этого года?

Д.Рогозин― Ну да. По контракту мы действуем сейчас строго. Они платят – мы поставляем.

А.Венедиктов― Вы поставили? Нет, тут два вопроса. Вы поставили?

Д.Рогозин― Мы начали. Ну, это комплектная поставка. Там же контрактом оговорено количество пусковых установок, количество ракет. То есть я сейчас не могу, не вправе называть, что конкретно поставлено, но да, эта поставка осуществляется, естественно, по логистическому маршруту, который проложен российскими и иранскими специалистами.

Они, соответственно, получив первую партию этих комплектов, они отзывают свой иск из Арбитражного международного суда против России. В целом они его согласовали (этот отзыв) уже с Меджлисом, со своим парламентом. Поэтому… Нет, ну, сделка…

А.Венедиктов― И до конца года контракт будет закрыт?

Д.Рогозин― Да, да. То есть сделка реализуется в полном объеме. Я тоже здесь не имею никакого барыша, для вашего сведения.

А.Венедиктов― Жаль. Алексей Нарышкин. Дмитрий Рогозин в прямом эфире.

А.Нарышкин― Да, Дмитрий Рогозин. Давайте в регионе останемся в этом. В Сирию сейчас Россия что-нибудь поставляет?

Д.Рогозин― Сирии мы помогаем и оружием, и гуманитарной помощью. Да, конечно.

А.Нарышкин― Было сообщение со ссылкой на вице-премьера сирийского, что вы собираетесь с визитом туда. Правда ли это? И что будете делать?

Д.Рогозин― Я возглавляю российские части нескольких межправительственных комиссий, в том числе с Ираком, с Сирией, с Азербайджаном, с Китаем, с Индией, Кубой, Венесуэлой, Молдовой, Сербией и так далее. Вот. Являюсь спецпредставителем по Приднестровью. Ну, естественно…

В Сирии я был уже два года назад, встречался с господином Башаром Асадом. Мы с ним давно знакомы, еще с 2000 года, когда я еще парламентарием был. И у нас понятные отношения. Они ждут для того, чтобы обсуждать, что делать, когда закончится война. Они уже сейчас думают об этой перспективе, об окончании военных действий.

А.Венедиктов― В каком смысле что делать?

Д.Рогозин― Ну, как восстанавливать экономику. То есть они, в принципе, выступают за приоритетное участие российских компаний в восстановлении ведущих объектов народного хозяйства страны.

А.Венедиктов― Это правительство Асада.

Д.Рогозин― Да-да-да. Ну, конечно, мы оглядываемся по сторонам и понимаем ситуацию.

А.Венедиктов― Не, ну, Сирия, если вы возглавляете комиссию, Сирия – это не только Асад, да? Это уже признано и нами, и мировым сообществом.

Д.Рогозин― Алексей, ну, понятно совершенно. Но мы сейчас работаем…

А.Венедиктов― То есть контроль территории, контроль предприятий.

Д.Рогозин― Мы сейчас, ведь, как? Какие-то вещи мы можем делать, оказывать гуманитарную, прежде всего, помощь. Мы понимаем, что сейчас пока эти средства невозвратные – надо просто людям помочь пережить тяжелый период. И вот эта помощь – она осуществляется, прежде всего, по линии Министерства обороны, они доставляют гуманитарную помощь.

Но в целом надо иметь в виду, что это важнейшая страна в регионе. И часто бывает так, и так часто было в советскую историю, когда мы кому-то помогали… Потом, когда начиналось гражданское время, вдруг вместо нас оказывались какие-то другие дяди, а нас, значит, оттуда отпихивали.

Поэтому хочу сказать, что мы, конечно, должны держать руку на пульсе, и вот эти экономические переговоры мы ведем и будем вести. Я в Дамаске обязательно буду тогда, когда для этого будут необходимые условия.

А.Венедиктов― Ну, календаря нет?

Д.Рогозин― Ну… Это рабочие вопросы.

А.Венедиктов― А в этой связи Азербайджан. Дважды за последнее время был в Азербайджане ты, и был Нагорный Карабах (обострение резкое).

Д.Рогозин― Да.

А.Венедиктов― Что стало понятнее после двух последних визитов?

Д.Рогозин― Стало понятнее то, что надо эти все так называемые замороженные конфликты решать. Они периодически размораживаются. Понимаете, вот, мы привыкаем к этой рутине, а, на самом деле, на линии соприкосновения армянских и азербайджанских войск постреливают ежедневно. Там ежедневно гибнут люди. Поэтому, видимо, вот эта вот вспышка произошла из этой обычной такой, так сказать, кровавой рутины.

Надо обязательно находить… Ну, в общем, короче говоря, там дипломаты ведут переговоры – надо просто сейчас резко интенсифицировать. Как только кровь сейчас ушла, и, вот, уйдут эти эмоции такие, очень острые, надо возвращаться к мирному процессу.

А.Нарышкин― А правильно я понимаю, что Россия в военном плане поддерживает и Баку, и Ереван?

Д.Рогозин― Ну, понимаете, для нас Армения – это союзник по ОДКБ, да? И очевидно совершенно, мы осуществляем с ними военно-техническое сотрудничество. Азербайджан – тоже наш, ну, не союзник, но стратегический партнер в регионе, с которым у нас много по экономике что связано, огромная диаспора тоже здесь азербайджанская в России. И они платят за российское оружие.

Ведь, стреляет-то не оружие – люди стреляют, да? Но потом я еще раз хочу сказать, там демагогия началась страшная совершенно, какой-то прям словесный понос после этой поездки.

А.Венедиктов― И там, и там?

Д.Рогозин― Ну, в основном… Ладно, не хочу показывать пальцем, но некрасиво себя там некоторые граждане себя повели.

А.Венедиктов― Ну, это же война, нервничают.

Д.Рогозин― Ну, тем не менее, всё равно. Война как раз требует хладнокровия, а не соплей каких-то размазанных там, значит, пропагандистских. Поэтому хочу сказать, что…

Ну, представим себе, что мы сворачиваем военно-техническое сотрудничество с какой-то страной.

А.Венедиктов― Из них?

Д.Рогозин― Из них, да. Моментально там окажутся американцы и НАТО. Вы что думаете, остальные перестанут поставлять вооружения? Вопрос в другом. Когда мы поставляем вооружения, мы точно знаем, что есть определенный баланс. И этот баланс как раз является сдерживающим фактором от перерастания войны в серьезный…

А.Венедиктов― Ну, я видел, что ни Армения, ни Азербайджан недовольны этим балансом. Мы видели критическую составляющую.

Д.Рогозин― Да. Как только мы оттуда уйдем, как только мы перестанем быть военно-техническим партнером и Армении, и Азербайджана, там появятся ребята, гораздо более изощренные в политике, ну, в кавычках конечно, и они устроят там реальную бойню опять рядом с нашими границами, с огромным количеством жертв. И именно за счет поставок такого вооружения, которое будет носить именно ударный, наступательный характер.

А.Венедиктов― А разве есть ограничения? Разве сейчас американцы или, скажем, французы не могут поставлять Армении и Азербайджану?

Д.Рогозин― Могут. Но за счет стратегических наших отношений, отношений наших дружеских и с той, и с другой страной… Мы поддерживаем политические, экономические и в том числе военно-технические контакты. Мы, соответственно, конечно, с конкурентами боремся.

А.Нарышкин― Сегодня новость с утра тиражируется в том числе в российских СМИ. Во Франции по делу Юкоса арестованы активы Роскосмоса и госпредприятия «Космическая связь» на 700 миллионов долларов. Насколько это серьезно? И как мы будем отвечать на это?

Д.Рогозин― Значит, я хочу сказать, что эта новость-то не новость, да? Просто я не знаю, кто ее запустил. Завтра суд должен быть очередной. Мы один суд выиграли там в декабре, по-моему. А завтра будет очередной суд – уже партнеры Юкоса подали. Думаю, что они просто провели пропагандистскую артподготовку в своих собственных интересах.

Речь идет не о замороженных активах Роскосмоса, а речь идет о тех деньгах, которые нам должны были заплатить за наши услуги, в том числе по пускам с космодрома Куру и по другим проектам.

А.Венедиктов― То есть заплатили, грубо говоря, на счета?

Д.Рогозин― Да. То есть это наши деньги, которые нам еще не пришли, они на счетах французских банков, они принадлежат европейским космическим партнерам нашим, да? То есть это фактически пока задержанные чужие нам долги. Вот, об этом речь. Но мы надеемся на благоприятный исход судебного дела.

А.Венедиктов― 30 секунд, последний вопрос Дмитрию Рогозину. Все-таки, Луна-Марс – это троллинг? Или это реальность? Российские или совместные космонавты, совместные экспедиции? Или это троллинг?

Д.Рогозин― Нет-нет. Я думаю, что на Луну мы нацелены всерьез. Думаю, что, скорее всего, этот проект лучше всего потянуть в международном плане, с европейскими партнерами.

А.Нарышкин― А с американскими?

Д.Рогозин― С американскими тоже что-то потянем, но, видимо, что-то другое (они Луной в меньшей степени интересуются). Они пролетели мимо Луны, значит, они занимаются чем-то еще.

Но еще раз говорю, космос должен быть избавлен от спекуляций, которые связаны с санкциями и так далее. Космос как раз учит нас тому, чтобы ни в коем случае политиканство не вводить в нашу практическую жизнь.

А.Венедиктов― Да прибудет с нами Сила.

А.Нарышкин― Алексей Венедиктов, Алексей Нарышкин в гостях у вице-премьера России Дмитрия Рогозина. Спасибо.

Метки: , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

Оставить комментарий!

Вы можете использовать эти теги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>