Федор Лукьянов: Русский болванчик
| Lenta.Ru
Превращение России в элемент борьбы за власть в США не сулит ей ничего хорошего
Россия оказалась в непривычной для себя ситуации — она стала частью разборок внутри американского правящего класса. Причем сами отношения с Кремлем и проводимая Москвой политика в данном случае играют второстепенную роль. Противники Дональда Трампа рассчитывают разыграть «русскую карту» так, чтобы довести дело для импичмента. Сам же 45-й президент США использует ее, чтобы произвести впечатление на оппонентов. В сложившихся обстоятельствах о «разрядке» или «перезагрузке» стоит просто забыть. Почему все получилось именно так и чем теперь стоит заняться России — читайте в статье «Ленты.ру».
Российско-американские отношения зашли в совершенный тупик и в кои-то веки причиной тому — не геополитические противоречия и даже не ценностная дисгармония. Все безнадежнее — Россия стала основным орудием в острой схватке за власть в Соединенных Штатах.
Подобного не было давно, а в такой степени, пожалуй, никогда. Послевоенный министр обороны Джеймс Форрестол, сошедший с ума на подозрениях, что «русские повсюду», и вскоре сиганувший из окна, по крайней мере в это правда верил. К тому же происходила драма в конце 1940-х, в разгар первой и весьма опасной фазы жесточайшего военно-политического противостояния холодной войны.
Сейчас дело обстоит иначе. Шум вокруг связей Трампа и России, созданный штабом Хиллари Клинтон во время избирательной кампании как средство борьбы против конкурента, сознательно и, судя по всему, хладнокровно используется теперь для, как минимум, ослабления, а в идеале отстранения президента. Те, кто бывал в Вашингтоне в последние пару месяцев, вероятно, согласятся, что мы имеем дело не с паранойей в духе бедняги Форрестола.
Настораживает контраст между публичной атмосферой и тональностью закрытых встреч. На последних Россия либо не упоминается вовсе, либо идет, так сказать, через запятую, и точно не в качестве источника всех зол. Зато для широкой аудитории — все в лучшем виде. На прошлой неделе, как раз в день знаменитого теперь визита в Вашингтон Сергея Лаврова, автор этих строк завороженно щелкал один американский телеканал за другим, не в силах оторваться от дискуссий с участием политиков, недавних чиновников и влиятельных комментаторов — это Трамп сам уволил директора ФБР Коми или ему Путин приказал?
Тема России обрела второе дыхание после выборов, когда стало понятно, что значительная часть истеблишмента победу Трампа признала, но с ней не смирилась. И если на избирателей «российский след» впечатления не произвел — им явно не до того — то в кругах политической элиты, от которой зависит способность главы государства воплощать в жизнь свою программу, эта тема стала весьма действенным инструментом.
За четыре месяца абстрактные упреки в симпатиях к Путину превратились в обвинения, способные привести к импичменту Трампа. Во всяком случае, последние «разоблачения» того, как президент США якобы раскрыл государственную тайну российскому министру, целят уже в отрешение от должности. Если такой эффект возымел прием Трампом Лаврова, страшно подумать, какое цунами накроет Белый дом после его встречи с Владимиром Путиным в Гамбурге.
России подобная ситуация не сулит ничего хорошего. Как слегка растерянно заметил в частной беседе один высокопоставленный российский руководитель, мы оказались в цугцванге — что бы Москва ни делала — сдерживается и отмалчивается, предлагает содействие, опровергает, контратакует — это используется против Трампа и против нее. Вчерашние резкие заявления Путина с предложением предоставить стенограмму переговоров — из той же категории. Они уже интерпретированы как чуть ли не признание в соучастии: ага, русские открыто его отмазывают…
Жесткость российского президента можно понять. Во-первых, Россия попала в ситуацию болванчика — ее попросту используют в собственных целях, прямого отношения к ней не имеющих. Это не может быть приятно ни для какой страны, тем более для великой державы. Во-вторых, и это серьезнее, продолжение тенденции чревато неконтролируемым уроном двусторонним отношениям надолго вперед.
С момента избрания Трампа ожидания, которые связывали с ним в России, проделали лихую траекторию — от первоначальной эйфории к горькому разочарованию, потом к умеренным надеждам, а теперь к упомянутому выше ступору. Действительно, сейчас говорить хоть о каком-то прогрессе отношений, договоренностях, механизмах взаимодействия не представляется возможным, ибо требуется хотя бы минимальная предсказуемость партнера и его способность выполнить согласованное.
В случае с администрацией Трампа все явно не так. Ей приходится постоянно доказывать отсутствие у нее симпатий к России, и вне зависимости от того, хотел Трамп нормализовать отношения с Кремлем или нет, сделать это сейчас совершенно невозможно. Причем ситуация резко и быстро ухудшается.
Еще пару недель назад многие рассчитывали, что личная встреча президентов России и США в Гамбурге, которую со скрипом, но начали готовить Лавров и Тиллерсон, может хотя бы зафиксировать повестку дня дальнейшей работы. Сейчас об этом странно говорить.
Если политический кризис американской верхушки перейдет к попытке подготовить отрешение от власти главы государства, внешнеполитические последствия могут оказаться любыми. Вообще, Америка и раньше мало обращала внимание на то, какие последствия для окружающих имеют ее внутренние разборки.
Пару лет назад весь мир с валидолом следил за тем, чем кончится противостояние администрации и Конгресса по поводу потолка госдолга и финансовых обязательств США. Лихорадило всех, но американские политики нисколько не смущались — пока они не сторговались между собой, остальное человечество ждало, затаив дыхание. Но на сей раз наблюдается настолько откровенное задействование внешних тем как внутренних снарядов, что приходится опасаться всерьез.
Удар по Сирии, за которым не последовало ни малейшего прояснения политической линии, прежде всего преследовал цель доказать что-то внутренним оппонентам Трампа. И это даже сработало — правда, ненадолго. Схожая ситуация с Северной Кореей. Какие следующие победоносные шаги на международной арене придется предпринять, чтобы утихомиривать разбушевавшихся конгрессменов и сенаторов, можно гадать.
Дональд Трамп и его госсекретарь жонглируют сложными международными проблемами вплоть до глобальной стратегической стабильности и ядерного оружия с легкостью необычайной. К тому же весь костяк администрации уверен в необходимости полагаться на силу и готов ее применять, что импонирует даже многим оппонентам Трампа и отличает его от осторожного Обамы.
Россия стала очень удобным рычагом. Положение усугубляется тем, что Трампу и его команде она, на самом деле, малоинтересна. Их приоритет — переустройство глобальных торгово-финансовых отношений так, чтобы они соответствовали меркантилистски понятым американским интересам. В этом контексте Россия — игрок второго, а то и третьего ряда, большого внимания уделять не обязательно.
Что делать? Не питать иллюзий относительно возможности хоть чего-то добиться с Соединенными Штатами в обозримом будущем, до того, когда там в очередной раз решится вопрос о власти. Импичмент — вещь сложная, для него требуются очень весомые обвинения и доказательства.
Если процедуру запустят, она на месяцы займет американскую политическую машину. Трамп — не тот человек, который сдается без боя, несомненны ответные действия. Россия при любом сценарии останется в центре деструктивного процесса, рассчитывать даже на дискретное взаимодействие не приходится — сейчас все немедленно вытаскивается наружу, да еще и в утрированном и искаженном виде.
И после стабилизации политической обстановки в Соединенных Штатах (импичмент, его провал, отказ от процедуры либо ее прекращение) рассчитывать на нормализацию с Россией трудно — слишком много риторических и других дров могут наломать за время кризиса.
Правда, именно по той причине, что Россия служит почти исключительно орудием, есть шанс, что, когда вопрос тем или иным образом решится, вернется «бизнес, как обычно». Это тоже не вселяет мощного оптимизма: норма отношений — это настороженное противостояние при минимальном доверии. Но там хотя бы возможны какие-то меры по укреплению этого самого доверия, что сегодня просто исключено.
России ни в коем случае нельзя втягиваться во внутриамериканскую борьбу, это заведомо проигранная партия. Как говорят в суде, каждое ваше слово может быть использовано против вас. К тому же, в этой гонке у Кремля фаворитов нет и быть не может — не стоит повторять ошибку осени, когда отечественная публика купилась на предвыборный ход штаба демократов о якобы пророссийскости Трампа. К тому же надо понимать, что острая борьба, развернувшаяся в верхушке самой могучей державы планеты, в принципе чревата самого разного рода международными эксцессами. И это не повод даже для злорадства — выйти боком может всем.
Уникальная ситуация, сложившаяся в США и российско-американских отношениях, может иметь одну положительную сторону — помочь России избавиться от болезненного Америко-центризма мышления. Москва не повлияет на то, что происходит в Соединенных Штатах, не может извлечь из этого дивиденды, едва ли в состоянии кого-то сплотить вокруг себя на противостояние Америке. Самое время заняться тем, что нужно делать вне зависимости от позиции и роли Вашингтона.
Естественно, глупо прикидываться, что Америки не существует, в любом своем состоянии Соединенные Штаты остаются самым сильным государством планеты, способным вмешаться во что угодно. Но период вероятного внутреннего паралича, который поразит титана, надо использовать для продвижения собственных приоритетов — в Евразии, в отношениях с Китаем, Ираном, Японией, Южной Кореей, странами-соседями.
Одна тема, по которой необходима инициатива, — та самая стратегическая стабильность, обеспечение предсказуемого управления отношениями в ядерной сфере. Единственная сфера, которая при безответственном отношении гипотетически обещает уничтожение человечества. И ее нужно как можно надежнее вынести за скобки любых сиюминутных разбирательств — внутренних или внешних.
А в остальном — стоит забыть о «разрядках», «перезагрузках», эффективных партнерствах. Мир в очередной раз кардинально меняется, и вполне естественно, что глубокую и болезненную трансформацию переживает страна, определявшая его состояние почти три последних десятилетия.
Она будет занята собой, но в случае с гипердержавой (используя термин бывшего французского министра иностранных дел Юбера Ведрина) это означает не изоляционизм, как многие у нас рассчитывали, а превращение всей планеты в арену ее внутренней борьбы. Глядя на накал этой самой борьбы — неуютно.
