Михаил Бергер: Отвага и осторожность
| Сноб
Генеральный директор радиостанции «Бизнес FM» рассказал о новом этапе развития российской журналистики
Что для вас означает профессия журналист?
Профессия — это сочетание навыков и обстоятельств, которые приводят человека в определенное место. Когда я выбирал профессию, журналистика была совершенно иной. В 1970-е годы журналист воплощал в себе важность и влиятельность, способность изменить ход событий, помочь людям или наказать злодеев. При советской власти после публикации в газете могли немедленно уволить или завести уголовное дело. За десятилетия ситуация сильно изменилась, все встало на свои места, и это прекрасно. Журналист занял то место, которое должен занимать, — это сфера обслуживания. Он помогает людям узнать, что происходит вокруг, и принять решения.
Однако пока журналист обустраивался на данной позиции, ситуация еще раз резко поменялась. Изменения коснулись всех средств массовой информации. В результате журналист потерял монополию на формирование повестки дня, подготовку анализа, оценки и даже на предоставление новостей. Сейчас все вокруг журналисты.
Что бы вы посоветовали журналистам, которые разочаровываются в собственном карьерном пути или находятся на распутье?
В профессии журналиста одновременно появились и новые сложности, и новые возможности. Мне нравится подход компании одного моего близкого друга, в которой запрещено слово «проблема», а есть только «задача». Сложности, с которыми сталкивается сегодня журналист, — это все меньше творческой свободы и больше конвейера, при котором трудно себя проявить, завоевать имя и репутацию. В результате если не работаешь на телевидении и не связан с каким-то грандиозным шоу, то пробиться очень тяжело. Более того, слова «журналист» и «СМИ» порой звучат архаично.
Сегодня журналист не только должен владеть всеми жанрами, но также быть фотографом, писателем, оператором, осветителем, человеком в кадре, за кадром и прочее. Сегодня журналист — это профессионал, который любым способом — с помощью айфона или длиннофокусного фотоаппарата, разговора в ресторане или чего угодно, — должен уметь добыть и использовать информацию. В отличие от того, что было десять лет назад, журналист теперь должен уметь пользоваться всеми инструментами, в первую очередь цифровыми. Он обязан уметь готовить контент для любого источника, от консервативной бумаги до социальной сети. Однако даже этой универсальности недостаточно: важно понимать бизнес-процессы и выполнять разные функции внутри медиасистемы.
Насколько сложным для вас лично оказался переход от журналиста к медиаменеджеру?
Мне показалось, что несложно, но, наверное, мне повезло. Будучи уже в солидном возрасте, я менял сторону баррикад. Мне было 50, и это время, когда редко меняют род деятельности. К тому моменту я уже многое сделал в журналистике и проработал на разных позициях, от стажера до главного редактора. Для меня в то время встал вопрос: «Что дальше?» Сейчас мне 60, но я продолжаю строить карьеру.
Была ли у вас в этот момент своя концепция развития российского СМИ?
В работе и карьере нужно играть на стороне того, к кому обращаешься, и я пришел с идеей, что российские региональные медиаактивы недоинвестированы по сравнению с остальными областями: нефть, строительство, розничная торговля и т. д. Не помню точной цифры, но скажем так, что Россия тратит на одного жителя в среднем 5 долларов рекламных денег, а, к примеру, в Польше — 20, Чехии — 100, США — 350 и так далее. Польская цифра для нас вполне реальна. Я отметил большой зазор между рекламными бюджетами в России и не такой богатой Восточной Европе и считаю, что мы точно продвинемся к этому рубежу, и если контролируешь одну десятую процента данного рынка, то дальше можно расти, а сами активы не так дороги. В этом и заключалась бизнес-идея, не вдаваясь в более глубокие подробности.
К тому моменту у меня уже был опыт управления редакцией, и хотелось попробовать управлять бизнес-процессами. Я всю жизнь писал об экономике и финансах и решил, что войти внутрь было бы интересно.
Насколько, по вашим ощущениям, на работу в российском медиапространстве влияет цензура?
Цензура — это предварительное ознакомление с материалом до публикации с целью что-то пустить, а что-то нет. Я прекрасно это знаю, поскольку работал при большевиках. В те времена это все активно функционировало: существовал специальный кабинет без таблички с фамилией, просто с номером, где сидел человек, которого чаще всего знали только по имени и отчеству, и без его визы не печатался ни один номер газеты или журнала. Это был представитель Главлита, и мы все знали, что это сотрудник одного из подразделений КГБ, который следит за тем, чтобы государственные тайны не попадали в печать. В те времена государственная тайна очень широко трактовалась. К примеру, в какое-то время не было такого поэта, как Евтушенко, то есть он был, но его как бы и не было. Подобная практика и называется цензурой.
Сейчас ничего подобного нет, цензура запрещена Конституцией. Есть самоцензура — страшная вещь, когда люди боятся за материал. Но бояться — это прерогатива главного редактора. Мы же находимся в привилегированном положении, поскольку нельзя прямой эфир предварительно прослушать. На радио самоцензура технически невозможна.
Не хочу быть ханжой и делать вид, что ничего такого не существует: определенные ограничения есть, но это скорее касается моральной ответственности — к примеру, когда мы сообщаем о несчастных случаях или трагедиях. Мы серьезное СМИ и пользуемся только проверенными источниками. Костюм есть костюм, и это тот образ, в котором мы работаем. Цензура, может, и есть у кого-то в голове, но мы не сталкиваемся с этим в силу специфики собственной деятельности.
Многие российские деловые СМИ в погоне за аудиторией все больше внимания уделяют политике и бытовым происшествиям. Возможен ли для вас такой путь?
Открытой политики сейчас практически нет, и это в целом не очень интересно. Что касается происшествий, то это способ завоевать аудиторию, который кажется легким, но это далеко не так. На данной площадке сталкивается большое количество игроков, и переплюнуть людей, которые находятся там давно, довольно сложно. Мы же смотрим на все с точки зрения бизнеса, денег, деловых интересов. Конечно, туда попадает и политика.
Бизнес в России, особенно крупный, — это политика. Для бизнесменов, крупных чиновников, которые в России тоже бизнесмены, а также для активной интеллигенции и интересующихся людей важны не только события на бирже, слияния и поглощения и прочее, но и настроения, планы властей Москвы и страны. Важны перспективы выборов, выступления и инициативы законодателей. Поэтому мы рассказываем и об этом, но в основе остается экономика, а на всю прочую политическую активность, искусство, спорт мы смотрим через призму экономических интересов.
Как экономический кризис влияет на ваш бизнес?
Есть два важных чувства, которые должны ни на минуту не оставлять ответственного журналиста и менеджера, — это отвага и осторожность. На мой взгляд, сейчас не время для больших инвестиций, важно удержать позиции, которые уже завоеваны. У радиостанции «Бизнес FM» очень сильные позиции, и мы лидеры в своем сегменте. Сегодня важно заниматься тюнингом, насколько это возможно: развивать продукт, расширять аудиторию, увеличивать доходы. Подобное особенно ценно на падающем рынке. Кроме того, мы выходим в регионы и в этом году начали вещать в таком важном городе, как Казань. При этом у нас крайне осторожная политика: не в каждом городе есть наша аудитория. Мы не рвемся быть везде и сдержанно смотрим на карту — бессмысленно приходить в город, где нет серьезной бизнес-активности и где никому не будет интересно нас слушать.
