Александр Габуев: Председатель Си Путин
В Пекине открылся XIX съезд Коммунистической партии Китая, на котором с докладом выступил генеральный секретарь КПК, председатель КНР Си Цзиньпин. Обращаясь к 2300 делегатам съезда, Си Цзиньпин заявил, что у руководства партии нет планов проведения политических реформ или изменения однопартийной системы. По итогам съезда будет обновлен кадровый состав высших партийных органов – Центрального комитета КПК, Политбюро и Постоянного комитета Политбюро (ПКПБ), в который входят всего семь человек и который является органом, принимающим ключевые для КНР решения. Новый состав этих органов, отмечают наблюдатели, покажет, удалось ли Си Цзиньпину консолидировать в своих руках власть за пять лет пребывания на высших государственных и партийных постах. При этом пока никто из экспертов не берется предугадать, кто после съезда войдет в команду, стоящую у руля власти в Китае.
«Как минимум с начала 1990-х годов действует негласное правило «шестьдесят семь – проходит, шестьдесят восемь – удалить», – пишет корреспондент газеты «Коммерсант» Михаил Коростиков. – Члены Политбюро старше 67 лет на съезде должны уйти в отставку, чтобы освободить дорогу новому поколению и не допустить впадения системы в маразм. Установлены возрастные лимиты и для других органов власти. В соответствии с ними, по итогам XIX съезда состав ЦК должен обновиться более чем наполовину, Политбюро покинут 11 человек, а ПКПБ – пятеро, все, кроме Си Цзиньпина и премьер-министра Ли Кэцяна».
Отчетный доклад Си Цзиньпина на съезде, а также слухи о том, что нынешний генсек может пренебречь традицией передачи власти после 10 лет правления, комментирует китаист, эксперт Московского центра Карнеги Александр Габуев:
– Си Цзиньпин уже выступил с докладом перед съездом. Он представил программу двухэтапного превращения Китая к середине этого столетия в «богатое, могущественное, демократическое, гармоничное, цивилизованное, модернизированное, социалистическое государство». Какие положения этой программы вам кажутся важными? И выполнима ли, на ваш взгляд, такая программа?
– В принципе, на отчетные доклады съезду я бы не обращал внимания и не считал бы их программными вещами. Это во многом документы, которые призваны подчеркнуть достижения предыдущей пятилетки во главе с данным лидером или еще раз обозначить стратегические приоритеты, которые у китайского руководства есть. Сама формулировка про «демократичное, цивилизованное» и так далее кочует из доклада в доклад. И всем примерно понятно, что есть большая дата – 2049 год, столетие образования КНР, и есть какие-то промежуточные даты. Но ничего детального, конкретного здесь искать не стоит.
«Съезд беспрецедентный именно в плане неопределенности и непонятности»
В китайских политических циклах гораздо более важное значение обычно имеет третий после съезда пленум, который посвящен как раз вопросам экономики и структурных реформ. У Си Цзиньпина уже есть экономическая программа, она была принята на третьем пленуме 18-го, прежнего созыва, в ноябре 2013 года. Это документ из примерно 60 пунктов, который довольно четко и глубоко отвечает на все наболевшие вопросы китайской экономики: роль рынка и государства, возможность мигрантов переезжать в города и так далее. Там гораздо больше конкретики. И самая большая проблема Си Цзиньпина в том, что, приняв такой очень качественный документ, партия и государство не смогли продвинуться по его реализации значительно. У Цзиньпина не было достаточных рычагов для того, чтобы свое видение проводить в жизнь. Прежде всего рычагов кадровых. Главное значение съезда именно в том, насколько он сможет провести своих людей на ключевые позиции, насколько он сам гарантирует себе сохранение влияния не только на ближайшую пятилетку, которая ему гарантирована, но и на время после 2022 года. И, скорее всего, с этим будут связаны судьбы китайских реформ. А не с тем, что было вписано в публичную версию этого доклада.
– Вы говорили о сохранении влияния после 2022 года. Но много разговоров сейчас о том, что Си Цзиньпин нарушит традицию, сложившуюся в последние несколько десятилетий, и просто не уйдет с поста генерального секретаря и председателя КНР после десяти лет на главном государственном и партийном посту. Насколько обоснованны, на ваш взгляд, такие опасения?
– Это «черный ящик», мы ничего про это не знаем наверняка, и масса людей, которые наблюдают за этим по всему миру и имеют очень хороший доступ к источникам в Компартии Китая на очень серьезном уровне, говорят, что этот съезд беспрецедентный в плане именно неопределенности и непонятности. Если раньше ведущие наблюдатели где-то уже в начале сентября на сто процентов знали расклад и будущий состав Политбюро, то сейчас этого нет. И это неслучайно, это связано с тем, что потоки информации очень сильно централизованы, в курсе всего буквально несколько человек. Поэтому здесь что-либо предсказать довольно сложно. Си Цзиньпин совмещает три ключевые должности – председателя КНР, генсека Компартии, и главы Центрального военного совета, то есть верховного главнокомандующего. Оставить у себя позицию председателя КНР он не может, потому что в Конституции записано ограничение – два срока. Переписать Конституцию, наверное, можно, но зачем? Председатель КНР – это самый формальный и ничего не значащий его пост. В принципе, это глава государства без каких-либо особых полномочий. Генсек партии – гораздо более важный и интересный пост. Проблема в том, что, с одной стороны, вроде как сложилась некоторая традиция, что это два срока по пять лет. С другой стороны, эта традиция нигде не обозначена, включая устав КПК. То есть теоретически эту норму можно нарушить. И третья вещь – это Центральный военный совет. Это, пожалуй, самая важная позиция, потому что она не подчиняется напрямую ни генсеку, ни председателю. Это абсолютно автономная военная инфраструктура, и там уже много прецедентов, вроде того, когда Дэн Сяопин, уйдя с поста генсека, оставил у себя эту должность на довольно длительное время, Цзян Цземинь долгое время не отдавал эту позицию Ху Цзиньтао. То есть Си Цзиньпин вполне себе может опереться на эти прецеденты и оставить у себя контроль над вооруженными силами.
– Но все-таки, как вы считаете, он будет бороться за сохранение этих постов? Вы упомянули Дэн Сяопина. Он, в конце концов, отошел формально от государственной деятельности, но сохранял влияние на общее китайское руководство. И по важным решениями фактически до тех пор, пока Дэн Сяопин не умер, Цзян Цземинь ездил к нему советоваться. Почему сейчас такое влияние формально бывшие лидеры не могут сохранить?
– Дело в том, что Си Цзиньпин считает, что предыдущие два лидера – Цзян Цземинь и Ху Цзиньтао – в общем, люди не того масштаба, который Китаю был нужен. Это люди, при которых все и так росло, потому что Китай находился в крайне выгодных и благоприятных условиях. Палку воткни – и она сразу заколосится и начнет приносить золотые слитки. Сейчас у Китая гораздо более жесткие, напряженные и внешние, и внутренние условия. Перекосы, социальные и экономические, которые накопились в ходе реформ, которые можно было игнорировать, пока экономика росла двузначными темпами, сейчас игнорировать уже нельзя. Поэтому нужны очень жесткие системные реформы, и те люди, которые стояли у руля до Си Цзиньпина, им не воспринимаются как образцы для подражания. Тем более известно, что, в общем, предыдущие два поколения руководителей Китая были очень сильно коррумпированы. Поэтому Си как раз старается максимально их отключить от процесса принятия решений. И это для него прецедент: если я сейчас не пускаю Ху Цзиньто и Цзян Цземиня что-то решать в Китае, где гарантия, что, когда придет следующий человек, он даст мне такие же полномочия, которые были у Дэн Сяопина? Все-таки легитимность Дэн Сяопина в китайской системе основывалась на том, что он был одним из основателей партии, одним из основателей государства и одним из реально наиболее уважаемых людей, которые делали эту революцию, с боевым опытом. У Си Цзиньпина такой легитимности, конечно же, нет. Он это очень хорошо понимает, и ему важно выстраивать свой авторитет и с помощью оформления себя как великого теоретика, и с точки зрения расставления своих людей. Ну, и чем дольше вы будете держаться за должности, тем более высока вероятность того, что к вам будут и дальше прислушиваться. Поэтому я думаю, что он в любом случае будет пытаться сохранить у себя, по крайней мере, пост главы Центрального военного совета после 2022 года. И я думаю, что он постарается сохранить у себя позицию генсека, если это будет в его силах.
«Си пытается стать единоличным камертоном для всей политической системы КНР, и в этом плане его ближайший аналог – Владимир Путин»
– В одной из своих недавних публикаций в «Ведомостях» вы написали: «Роль Си в китайской системе координат уже приближается к положению Владимира Путина в российской политике». Это то, о чем вы только что сказали?
– Да, безусловно! Если раньше это все-таки было коллективное руководство, то сейчас Си пытается стать единоличным таким камертоном для всей политической системы, и в этом плане ближайший аналог – это именно Владимир Путин.
– Си – человек, который хорошо знает, что такое репрессии в Китае, помнит, что такое «культурная революция». Вы только что говорили о том, что он довольно жестко действует, его часто обвиняют в том, что операцией по борьбе с коррупцией он прикрывает атаку на своих политических оппонентов. И действительно, эта борьба с коррупцией, как он объявлял, ведется и против «мух», и против «тигров». И тигры попались очень крупные. Си Цзиньпина представляют как довольно авторитарного политика. Он вынужденно такой авторитарный? Есть опасность, что все это перерастет в культ личности, и Си Цзиньпину придет в голову сравниться в умах китайцев, скажем, с Мао Цзэдуном?
«Си пытается установить некую новую норму. Показать, что, ребята, быть коррумпированными чиновниками теперь нехорошо!»
– Я не думаю, что это возможно, потому что все-таки Китай гораздо более урбанизированное, светское и образованное общество, чем был сельский Китай времен Мао Цзэдуна с традициями и имперской власти, и религиозных харизматичных лидеров, и так далее, к которым во многом апеллировал Мао. Ну, и если посмотреть по миру тогда, такая вождистского рода структура – это был мейнстрим. Конечно же, вернуться в годы «культурной революции» невозможно, и я думаю, что это совершенно не цель Си Цзиньпина. Си Цзиньпин сам хлебнул лиха, и он прекрасно понимает, что ужасы «культурной революции» были ровно в том, что огромное количество совершенно невинных людей пострадали только за то, что были образованными или когда-то богатыми, или были под подозрением по совершенно надуманным поводам. И это миллионы и миллионы людей, которые представляли китайскую элиту. В данном случае, несмотря на все разговоры, какой он ужасный и кровожадный, мы видим, на самом деле, репрессии большие и беспрецедентные по сравнению с тем, что происходило при Цзян Цзэмине и Ху Цзиньтао, но все равно это миллион 300 тысяч человек, которые прошли через проверки комиссии по проверке дисциплины, главный антикоррупционный орган внутри партии. Это же не все люди, которые посажены. Из них посажено, по-моему, процентов 25. Из 18 членов ЦК, которые были арестованы, многие до сих пор находятся под следствием и так далее. Но это не обязательно пожизненные заключения. И главное, что, судя по тем доказательствам, которые были представлены в судах и есть в СМИ, это люди, которые реально коррумпированы. Понятно, что в Китае за коррупцию, за нарушение каких-то предписаний и формальностей можно арестовать очень много чиновников. И здесь, очевидно, Си пытается установить некую новую норму. Показать, что, ребята, быть коррумпированными чиновниками теперь нехорошо. И его главная проблема, что ему надо, помимо этих негативных стимулов, помимо дубинки, создать и позитивные стимулы, почему нужно вести себя хорошо. Это подразумевает в том числе большие зарплаты, зарплаты, привязанные к достигнутым показателям. И это сделать очень сложно, потому что Китай по-прежнему бедная страна, и в Компартии многие опасаются, что если начать платить чиновникам такие же высокие зарплаты, как в Сингапуре, то страна просто этого не поймет. Потому что, «как же так, мы по-прежнему развивающаяся держава, во многих местах царит бедность, а чиновники выписывают себе многотысячные зарплаты и бонусы»? В данном случае Си Цзиньпин, скорее всего, аккуратно отстраняет и своих оппонентов, и пытается показать партии, что быть коррумпированными плохо, и надо двигаться в совершенно другую сторону. Но здесь по-прежнему очень много еще и нерешенных вопросов и подводных камней, – полагает Александр Габуев.
Напомним, что в июле этого года в китайском сервисе микроблогов Sina Weibo заблокированы посты с упоминанием Винни-Пуха. Картинки с изображением мишки Пуха исчезли из мессенджера WeChat. Об этом сообщила газета Financial Times, отмечая, что такие меры могли быть приняты из-за часто встречающегося в соцсетях сравнения председателя КНР Си Цзиньпина с персонажем из сказки британского писателя Алана Милна. Та же газета рассказала, что сразу после саммита «Большой двадцатки» в Гамбурге Weibo, крупнейший китайский интернет-портал, заблокировал потенциальную критику в адрес президента России Владимира Путина. Любое упоминание о Путине в Weibo блогерами, у которых более тысячи фолловеров, вызывает на экран сообщение: «Этот пост не допускает комментариев». При этом, к примеру, президента США Дональда Трампа и других лидеров G20 упоминать можно. Перед саммитом в Гамбурге Си Цзиньпин побывал с официальным визитом в Москве, в ходе которого Путин вручил китайскому лидеру высшую российскую государственную награду – орден Андрея Первозванного. Несмотря на отсутствие заключенных в последнее время масштабных экономических и политических соглашений, Путин и Си назвали нынешний период российско-китайских отношений «золотым».
Съезд Коммунистической партии Китая продлится до 24 октября.
