Константин Сонин

| Ведомости

Быстрый рост российской экономики в начале ХХI века объяснялся несколькими факторами, только один из которых был рукотворным. Ни низкая «стартовая точка» (после глубокого спада быстро расти легче), ни высокие цены на нефть не были результатом деятельности политического руководства — ему просто повезло. А вот макроэкономическая политика — консервативность в области расходов, создание резервных фондов, защита Центробанка от лоббистов инфляционного финансирования — была именно достижением президента и правительства.

Сейчас от этой макроэкономической политики остались обломки — и в части расходов целые статьи бюджета уже давно не находятся ни под чьим контролем (достаточно посмотреть, как связаны запланированное и реальное финансирование в лоббистски сильных отраслях), и резервные фонды защищены не так хорошо, как раньше. Однако есть участки экономического фронта, на которых макроэкономика удерживает позиции. Например, инфляция в среднем снижалась. В частности, потому, что Центробанку удается — удавалось даже во время острой стадии финансового кризиса — отбивать нападки тех, кто хотел бы финансировать предприятия за счет печатания денег.

То, что ситуация, когда кто-то пытается выбить — прямо как в начале 1990-х — кредит у ЦБ для своего проекта, плохая, понятно каждому. Действительно, если фирма не может получить кредит на рынке или у коммерческих банков, то, значит, ее кредитовать невыгодно. Если ее невыгодно кредитовать коммерческим банкам, то невыгодно и ЦБ. То есть такой кредит может быть только следствием «политического ресурса» и является, по существу, перераспределением государственных денег частным лицам. Слегка закамуфлированная коррупция.

Более сложный вопрос — почему нельзя заставлять ЦБ снижать процентные ставки для всех фирм в экономике. Почему ЦБ по закону независим? Почему делается так, чтобы президент, Дума или какая-то политическая комиссия не могли говорить центробанкирам, какую ставку процента назначить? Независимость ЦБ основана на долгом и болезненном опыте: во многих странах политическое давление на денежные власти приводило к инфляции. (Наш опыт начала 1990-х лишь один, хотя и яркий пример.) Просто потому, что у инфляционного финансирования нет никаких отрицательных сторон в краткосрочной перспективе — печатание денег (снижение ставки, расширение ломбардного списка, снижение требований к резервам) всегда имеет непосредственные положительные последствия. В любой момент министр экономики, отвечающий за рост сегодня, этому рад. И рады менеджеры фирм, получающие дешевый кредит сегодня. Однако инфляция убивает экономический рост, и, чтобы разорвать эту связь (интерес политиков к печатанию денег), была придумана специальная юридическая схема, защищающая тех, кто отвечает за борьбу с инфляцией от политического давления, — независимый Центробанк.

Сейчас, когда наступили тяжелые — экономически — времена, низкие темпы роста и растущая инфляция, эта независимость становится особенно важной.