Дмитрий Быков

| Профиль

В России принадлежность к мафии никогда не была постыдна. Тут всегда было ясно: кто мафия — тот мужик; кто преступный синдикат — тот классовый друг власти, которая и сама не брезговала переделом чужого имущества.

Случилось так, что два главных события этой осени застали меня в Штатах. Первое — признание Владимира Путина самым влиятельным в мире политиком по версии журнала Forbes. Второе — гнусная месть американского империализма, выразившаяся в санкциях против Григория Лепса, который является для Владимира Путина не только доверенным лицом, но и возлюбленным певцом. Лично для меня очевидно, что это скрытый удар по Путину. Первым моим порывом было прервать к фигам выступление на конгрессе «Советское наследие» — речь там шла о соотношении культуры и власти в сталинские времена — и демонстративно покинуть Штаты, громко хлопнув дверью Мэрилендского университета. Но кто же без меня объяснит им, почему они ошиблись с Лепсом?

Обидеть Лепса, господа, — это хуже, чем обидеть пьяного. Или беспомощного. Или ребенка. Это хуже, чем обидеть пьяного ребенка. Этот человек вынужден общаться с криминальной средой, как исполнитель вашего провинциального кантри должен хоть раз в жизни увидеть корову. Исполнитель шансона отважно жертвует репутацией, чтобы лично припадать к животворным источникам вдохновения. «Я жизнь распял на песенном кресте», — поет об этом Григорий Лепс. Мученик этого жанра так же немыслим без общения с бандитами, как мир высокой моды — без сексуальных меньшинств. Вы в силу своей заокеанской ограниченности вообще не понимаете, что такое русский шансон, потому что ваша мафия так и не обзавелась собственным фольклором, она вообще не очень много пела, чтобы ее не стало видно. В России принадлежность к мафии, напротив, никогда не была постыдна. Тут всегда было ясно: кто мафия — тот мужик; кто преступный синдикат — тот классовый друг нашей власти, которая и сама никогда не брезговала переделом чужого имущества, от Сталина, известного своими «эксами», до «Байкалфинансгрупп», вообще никому не известной. Наша власть традиционно любит шансон — как в собственном, так и в чужом исполнении. Шансон — это страсть, пасть, масть, власть и неотъемлемая часть современного русского имиджа. Вы точно рассчитали, куда ударить: вы вообще всегда бьете по больным точкам. Победа. Космос. Православная вера. Русский шансон. Это опорные точки русского менталитета. Но вы напрасно пытаетесь скомпрометировать Григория Лепса принадлежностью к синдикату «Братский круг». Мы и так знаем, что он принадлежит к братскому кругу, и знаем, где центр этого круга. В наших глазах принадлежность к нему — такое же неоспоримое достоинство певца, как хорошие часы — для православного иерарха.

Бессмысленно подозревать русского шансонье в мафиозности, ибо он теоретик и бард именно того типа сознания, которое вы называете мафиозным, а мы — традиционным, архаическим, национальным, суверенным и т.д. Григорий Лепс, активный благотворитель, коллекционер икон, лично обещавший поломать обнаглевших журналистов и т.д., — не просто певец, но выразитель российского стиля, национальной идеи, нового, не побоюсь этого слова, морального кодекса. Когда-то грязные лапы американского кривосудия тянулись к Иосифу Кобзону, еще одному барду мужской дружбы, выразителю национальной идеи в советские времена. Тогда идея братского круга выступала в антураже советского патриотизма, ныне она незначительно мимикрировала, обретя теплые церковные тона. Кобзон был любимцем советского бомонда; Лепс — Кобзон сегодня, и Владимир Путин уже дал понять, что внимательно следит за его творчеством.

Логичным продолжением этих безобразных выпадов против русской православно-шансонной идентичности будет полицейское преследование Стаса Михайлова, который, кажется, остается последним бастионом национальной культуры. Некоторая часть отечественной журналистики и музыкальной критики — главным образом безродные космополиты из «болотной» нечисти — неоднократно задавались вопросом: кто остановит Стаса Михайлова? Ответ на этот вопрос очевиден: кроме Госдепа, некому.

Несомненно, что новым вариантом позорного списка Магнитского станет теперь список Лепса, его друзей и покровителей. Америка взялась за нашу культуру, за самое святое, что осталось у нас помимо газа. Газ и дух — вот две незримые субстанции, которыми обеспечен наш суверенитет. И если Владимир Мединский немедленно не ответит гонителям Лепса полным запретом на российские гастроли всех пуссирайотных пассионариев вроде Мадонны, Элтона Джона и иных нестандартно ориентированных разложенцев — значит, я чего-то сильно недопонимаю во Владимире Мединском и напрасно обольщаюсь на его счет.