«ИСПОЛЬЗОВАТЬ САМИМ СВОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ, А НЕ ОТАПЛИВАТЬ ИМ ВСЮ МИРОВУЮ ЭКОНОМИКУ»
О том, какие проблемы ждут мир в ближайшем будущем, о демографии, зеленом переходе, Китае, Штатах, и о том, чего нам точно ждать от завтрашнего дня, а чего опасаться не стоит
Для проекта «После» Дмитрий Ицкович и Иван Давыдов поговорили с экономистом, ординарным профессором, научным руководителем Департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ о том, какие проблемы ждут мир в ближайшем будущем, о демографии, зеленом переходе, Китае, Штатах, и о том, чего нам точно ждать от завтрашнего дня, а чего опасаться не стоит.
Добрый день. Я сначала представлюсь. Меня зовут Леонид Григорьев. Если полностью, Маркович. Ординарный профессор. Это странное историческое название в России, а теперь в Вышке. Научный руководитель Департамента мировой экономики в Вышке. У нас восемь языков, хорошая математика, экономика, японский, китайский, что хочешь. В общем, мировые экономики, откуда и шутка, которой я иногда начинаю лекции: это чем-то напоминает поручика Ноздрева у Гоголя, который говорил, что «это все мое, потом лес, а что за лесом — то тоже мое». Вот это про меня — что за лесом, то мое. Поэтому я буду говорить в основном про мировую экономику. Но у нас в департаменте есть лозунг, придуманный лет десять назад. Официальный теперь практически лозунг: «Нет экономики, кроме мировой экономики». Это такая двузубая штука, потому что, с одной стороны, это говорит, что мировые экономики едины, но, с другой стороны, все разные. Все разные. Бразилия разная, Китай разный, Россия разная. Все мы разные. И мы учим нормальные науки. Нормальная наука существует. Она не проникает обычно на экран телевидения почти ни в какой форме. Нормальная наука становится чем-то вроде подпольного сообщества. Я имею в виду – во всем мире. В лучшем случае заметными оказываются нобелевские лауреаты, которые могут себе позволить что-нибудь сказать, потому что что ты можешь сделать с нобелевским лауреатом? Он что сказал, то и хорошо. А так – если кто-то из ученых старается заработать денег, то надо сразу уходить в эпатаж и гламур.
Пользуясь случаем — я расскажу еще одну историю конца, по-моему, 1980-х годов. Была такая ночная передача у Гордона. Я это говорю не потому, что я хотел бы еще долго развлекать публику, прежде чем перейти к экономическим вопросам, а потому что, как говорил один известный на Руси политический деятель, прежде, чем объединяться, надо размежеваться. Так вот, была передача у Гордона, по-моему, в конце 1980-х или 1990-е, про шарлатанов. Приходят три физика: членкор и два доктора, и 40 минут выясняют, кто такой шарлатан. Сходятся на том, что шарлатан — это человек, который придумал какой-то эффект, но не раскрывает его секрет, чтобы не украли. Никто воспроизвести секрет и этот эффект получить не может. И он не может опубликовать толком ничего ни в каком научном журнале, потому что не проходит, а публикуется в условно «Технике молодежи». Вот определение. Они это обсудили, а потом членкор и доктор стали говорить, что третий из них, доктор — все шло очень мирно — и есть шарлатан. Вот что-то там придумал, этого толком нет. А тот отбивался и в рамках этой концепции доказывал, что он не шарлатан. Поэтому главное, что я могу сделать для человечества, помимо своих рассказов, это посоветовать проверять, есть ли у человека, который вещает на экономические темы, хоть что-нибудь, опубликованное в нормальных журналах, не обязательно все, только что-нибудь. Если человек рассказывает про мировую экономику, не публикуясь на эту тему, то, скорее всего, это или журналист, или человек, так сказать, просто очень умный. Все.
Специфика русской истории
Теперь к нашим делам. У всех, конечно, будет в голове проблема России. И, конечно, мы, те, кто занимается мировой экономикой, думаем-то о России, но все-таки я не могу все ухватить. Я попытаюсь рассказать, как выглядит мир в настоящий момент и напомню просто, что Россия вообще исторически не имела никаких больших шансов на экономический прорыв в этом мире. Никаких империй нам не светило при Иване III. И два века после Ивана III до Петра I ничего особенного не происходило, одни войны по границам. Я даже ввел термин, я думал, что он известен, но оказывается, что я его придумал это «кольцевая колея». То есть не просто в колее застряли, а ходили по кругу. И вот Петр I оказался перед ситуацией, в которой с одной стороны мусульманская империя, с другой стороны католическая империя, с третьей стороны протестантская империя. Мы не представляли для них ценности, и надо было как-то выкарабкиваться – он известным образом выкарабкался. Он, конечно, не рассчитывал на такой успех. Он, в общем, действительно хотел иметь окошечко и ездить в Европу в командировки, как он дважды делал и хорошо себя там чувствовал. Бояре там хорошо себя чувствовали. Денежки у них были. Денежки народные, естественно, были. А потом так вот вышло. Это уже к историкам.
Первые санкции против России были введены при Иване III, 1495-й: поляки, шведы, Ганза. Нельзя было ввозить в Россию металлов. У нас ничего не было. На территории Московии еще не было никаких металлов.
Я скажу страшную крамолу для историков. Я думаю, что поляне никогда не платили дань хазарам. У Нестора, который был норманном и писал норманнскую историю, естественно, а не полянскую, сказано, что Русь платила хазарам «мечами дань». Но хазары не являлись в Киев, ничего не собирали. И ничего не отвозили, нет следов, дани нет, кроме этого упоминания о мечах. Но на Киевской Руси металлов не было, массового производства железа тоже. Ну, делали, кольчуги какие-то ковали, но не было массового производства. Нельзя платить дань тем, чего у вас нет. Платили, видимо, привозя дешевые мечи из Скандинавии, при проходе викингов на грабеж по Днепру, Волге и Дону. Платили на проходе хазарам, кочевникам, которые контролировали пути. И вот из этого состояния мы выходили. Дальше вся история, как она есть.
И вот теперь надо посмотреть, как выглядит мир, в котором мы оказались. Потому что ситуация геополитическая такова: весь мир сейчас переосмыслил свое существование и начинает жить сначала. Давайте смотреть трезво. Сейчас все озадачились, как жить дальше, потому что тот геополитический и экономический порядок, который как-то довольно симпатично складывался в первые десятилетия после Второй Мировой, исчез. Он практически рассыпался. И рассыпаться он начал не в последние два года. Мы уже успели выпустить в 2022 году учебник мировой экономики в турбулентные времена, где аккуратно показывали, что примерно с кризиса 2008 — 2010 годов все пошло вкривь и вкось. Рост продолжался, но, кстати, уже замедлился, а когда начинает замедляться рост, то вылезают проблемы, потому что когда у вас рост высокий, то вы кого-то подкармливаете, куда-то реинвестируете… А когда рост замедляется, когда прирост пирожка маленький, начинается драка за дележку. Маленький пирог — большая дележка. Большой пирог — небольшая дележка, простая дележка.
Рост населения и бедность
Пробегусь потом по странам, потому что все любят рассказы о конкретных странах. Начинаем с базисных вещей. Население. Надеялись уложиться когда-то в 9 миллиардов. С осени прошлого года нас уже 8 миллиардов. И еще 2 миллиарда, видимо, будет очень скоро. Причем, видимо, будет миллиард до 2040 года. И не исключено, что будет плюс 1 миллиард в Африке. Как они там будут жить? Там рост какой-то местами есть. Но в принципе это продовольствие, это энергетика. Когда вы смотрите статистику – это относится к слушателям любознательным, которым не лень смотреть какие-то справочники и цифры – вы обнаруживаете в мировом балансе много возобновляемой энергии… Начинается разоблачение черной статистической магии. Термин «черная статистическая магия» я сейчас придумал, попрошу не вырезать. А именно, часть действующей в мировом балансе возобновляемой энергии — это, извиняюсь, сушеные отходы жизнедеятельности животных и дрова. Это и в Индии в значительной мере, и в азиатских бедных странах, и в Африке, — там где-то половина, если не больше. То есть, когда мы говорим о переходе на возобновляемые источники энергии, то надо не только заменить уголь и нефть, но еще и отходы. Это совершенно другая жизнь. По-прежнему сохраняется миллиард бедняков. Значит, с населения мы сразу переезжаем к проблеме роста населения и к ловушке бедности. Ловушка бедности — старое дело, это Мюрдаль. Он это показывал в 1950-х годах, по Индии, сейчас это относится и к ряду азиатских стран, в какой-то степени к Южно-Африканской Республике, потому что там свой рост, плюс туда очень много приходит, с пол-Африки приходит мигрантов. А когда знаменатель растет, когда население растет очень быстро, то как ты быстро ни растешь, реальное улучшение осуществить трудно. Индия справляется. Радикально эту проблему бедности решил Китай, получивший совершенно феноменальные достижения, которые недостаточно, я считаю, описаны и похвалены. На, примерно, 1992 год у них было 90% населения в абсолютной бедности. По тогдашнему определению, это 1,9 доллара в день по прикиданной покупательной способности 2011 года. Это уже техническая справка, потому что сейчас мы считаем по 2017-му, в 2011-м это просто техника. 90% населения! Примерно к 2016 году их почти не осталось. В 2016 году выходит статья Международного валютного фонда, где честно пишут, что это абсолютно небывалый результат, минус 86% сокращения. Вот эту проблему они решили первыми. В 1990 году начали, когда они начинали этот процесс, в нынешних мерах 2017 года у них было 1,7 тысячи долларов по паритетам на человека. А сейчас около, грубо говоря, 20. Чтобы было понятно трудящимся, у нас перед трансформационным обрушением и было 20. Вот они сейчас дошли до того уровня, по этому счету, в другой структуре, в других условиях, они дошли до того уровня, на котором мы были перед тем, как грохнулись с 20 на 12 с чем-то. А потом вылезли, сейчас у нас около 30.
Для сравнения – у бразильцев около 15, в ЮАР 12-13, в Штатах 60, в Европе богатые страны за 40. Вообще, развитая страна — это за 40. 30-30 с копейками — это Восточная Европа, мы… Восточная Европа немножечко нас обгоняет по мелочам. Вот, 40 — это хорошая граница. Сейчас с вашей дружелюбной помощью вывожу еще одно понятие – «ловушка богатых». есть ловушка бедных, она понятно, как устроена: растут, но недостаточно, чтобы реально улучшать жизнь людей, поскольку люди еще продолжают размножаться, еще не остановился рост населения. Есть ловушка среднего уровня развития, это когда страны выходят в район 15-20 (считалось 10-15, сейчас, наверное, скорее 15-20), и вдруг тормозят рост. Сейчас идет дискуссия: Китай это затормозил с 10%, у него среднем 10 до 2011-12 года, потом пошло 7, 5, 6, в каком-то году было 3, потом опять 5, в 2023-м году было 5%. Что это значит? Западная пресса разлюбила Китай, поэтому она непрерывно пишет, что Китай в кризисе, но это несерьезный разговор. Пишут это чаще всего журналисты, которые не знают китайского и не знают никакой экономики, тем более китайской. Это очень специфическая история, у них много проблем, но ситуация, когда в Европе нулевой рост, а в Китае 5%, а европейский журналист пишет, что в Китае кризис, а в Европе прогресс — это несерьезный разговор.
Китайские успехи
У китайцев, конечно очень тяжелые проблемы и это потрясающе интересная история: прежде всего люди решали вот эти проблемы, они их решили, теперь смотрят, как жить дальше. Но важно отметить, что, с точки зрения будущего мира, они точно не знают, как будет устроен мир, и им нужно решить проблему увеличения благосостояния полутора миллиардов китайцев. Задачка (чтобы кончить с темой Китая хотя бы так вчерне), которую поставил товарищ Си, звучит так — он сказал это в 2020 году, видимо, перед ковидом или где-то в самом начале. Он сказал: «Мы хотим удвоить ВВП на душу к 2035 году, то есть за 16 лет». Это долго, как вы понимаете, то есть это выполнимая задачка, это не так быстро. Удвоить за 16 лет— вот это и есть 5% в год. У них политика одного ребенка прекратилась, но 2023 год — первый год, когда у них сократилось население на полмиллиона, то есть у них плоское население, а это означает, что всякий процент роста ВВП автоматически является процентом роста на душу населения. Это совпадает. Я думаю, что они выйдут к 2035-му году, ну, грубо говоря, в нынешней мере на 35 тысяч долларов. В 2020-м у них было 18, в 2035-м будет 35. Это совершенно выдающийся результат. У них внутри очень интересная аналитическая жизнь и они решают эти задачи. Это Китай.
Бедность и выборы
А что происходит с населением в мире? Почему проблема миллиарда и Африки очень важна? Потому что, во-первых, с точки зрения взгляда международных организаций и развитых стран, все время идет борьба между бедными в развитых странах и бедными вне развитых стран. И задачи помощи Африке, другим бедным странам — это вечная проблема для бюджетов развитых стран: ты своим помогаешь или чужим? Чужих вроде бы жалко. Особенно всякие есть организации популистские, левые или просто христианские, вообще какие-то добряки, которые говорят: «Надо помогать, надо помогать». Очень хорошо, как-то помогают. Но обращаю внимание, что помогают только так, чтобы не померли с голоду, на минимальном базисном уровне, потому что иначе надо вкладывать большие деньги. А у своих бедных есть одно неудобное преимущество, и я потом на нем остановлюсь, у них всех не только телефоны — телефоны теперь у всех бедных есть, понятно. А еще у них есть сети, кроме того, они избиратели.
Демократический процесс чем хорош? Выбор всегда. Это так кажется, что выборы раз в какое-то время. Хорошая демократическая сторона выбирает почти непрерывно. Если не шерифа, то муниципалитет, если не муниципалитет — то областное правительство… Это процесс совершенно безостановочный. Это, кстати, очень важно для начавшегося года: весь год выборы за выборами. Это же ужас какой-то. Мы проходим еще, помимо всех сложностей в мире, еще и процесс переосмысления в отдельных странах их электоральных процессов, их склок по внутренним делам, на которые накладываются международные, что окончательно все запутывает, потому что никогда не знаешь, как избиратель шарахнется в последний момент в зависимости от того, что делает правительство, или что говорят оппозиционеры.
Так вот, с населением… Мы не следим за демографией соседних и других стран, а зря. Потому что только сейчас в процессе расширения БРИКСа выяснилось, что вторая по населенности страна Африки — это Эфиопия. Там под 140 миллионов. А страна довольно бедная, так сказать, в среднем. Теперь представьте себе, что начинается рост, а куда эти люди деваются, чем они занимаются, прежде всего? Соответственно, идут панические прогнозы исследователей миграции и демографов, согласно которым северная часть Африки рванет в Европу, а южная в ЮАР. То же самое в Азии. Плюс разнообразные конфликты сдвигают еще миллионы людей. Мы находимся в процессе, когда все начало двигаться. Ну, это не великое переселение народов каких-то там архаических времен, но в этот процесс будет втянуто огромное количество людей.
Матрешечные эффекты
И тут начинает проявляться еще один фактор. Когда кончилась прелесть прежней жизни? Я полагаю, в начале девяностых. Кончились времена, когда не было интернета, компьютеров и мобильных телефонов. Теперь все всё знают. Поскольку все информационные компании, все СМИ, все информационщики и компьютерщики хотят зарабатывать, то основное, что они делают – они за умеренную плату (но получая при этом внушительное количество денег в целом) грузят население массой бессмысленной для жизни информации. Человека держат на игле, чтобы человек постоянно волновался. Все мыслимые убийства, инциденты, катастрофы, футбольные матчи, политические события, казусы, случаи, — с чего бы мы знали о плагиате каких-то людей в правительстве хорошей европейской страны? Зачем нам знать про плагиат в какой-то европейской стране? Это не типично. Это уникальный случай. Тем не менее, это все тиражируется. А нас загрузили этой информацией, и возникает, во-первых, демонстрационный эффект, когда все бедные знают, как живут богатые, но совершенно не понимают, почему они сами так не живут. Раньше как-то было понятно: вот это барин, вот это граф, это буржуй. Были, конечно, сторонники пролетарских революций тоже, но все равно все-таки характер распространения информации был ограничивающим фактором. Были взрывные эффекты, а сейчас это постоянное давление. Почему я не как он?
У меня есть такой термин — начались матрешечные эффекты. Вот представьте, у вас государство, в котором много разных меньшинств, регионов, там даже одни и те же люди, но одни люди, скажем, охотники, а другие — рыбаки. Охотники бегают по лесу, что-то ловят, а рыбаки ловят рыбу, толкают ее на экспорт и живут хорошо. А почему охотники точно такие же не живут так хорошо? Они в одном государстве. Должны рыбаки содержать охотников, или охотники должны прийти к рыбакам со своим инструментом и требовать поделиться?
Я предлагаю еще один термин: каковы права «последнего из могикан»? Вот племени нет, а он один остался. У него есть право за племя получить или нет? И эти матрешечные вещи не были бы так интенсивны, если бы не информация и не система, направленная на то, чтобы дать всем более-менее равные права в какой-то мере. А в какой? Никто этого не определил, все страны делают по-разному. В одной стране могут быть языковые проблемы, в другой проблемы помощи: на каком уровне надо помогать бедным? Бедных надо только кормить, чтобы они не умерли, или им надо что-то обеспечить? Развитые страны в основном идут по пути предоставления льгот детям — медицина, образование. Да, но это не решает проблемы. Пользуясь случаем, есть такая кривая Гэтсби: человек занимался всю жизнь, рассчитывал доходы детей и родителей по миру, и показывал, что они связаны, конечно. Если вы родились в верхних богатых группах, вы не падаете ниже середины, даже если вы толком ничего не делаете, если у вас плохой IQ, то вы все равно не обеднеете до конца. А если вы внизу — индивидуалы могут стать миллиардерами, речь не об индивидуальных прорывах, а о массовых вертикальных лифтах — даже в англосаксонских странах, все равно, если вы родились внизу, вы можете подняться на несколько шагов, но не более того Обычно нет. Причем это доказано, есть замечательный институт в Стокгольме, они для Швеции показали, что это неравенство сохраняется и при 60%-ных налогах на доходы. А сохраняется за счет реинвестирования того, что осталось от родителей Родители когда-то вложились в недвижимость, вложились или в какие-то бумаги, родительские капиталы дают и доход, и статус.
Москва – отличный пример, вы все это наверняка знаете. Для меня это огромная проблема: у меня есть замечательные студенты москвичи и замечательные студенты приезжие. А когда я начинаю им давать какую-то работу, я им что, одинаково что ли должен платить? У нас что, справедливость, что ли? А квартира? Человек, который приехал в Москву, ему же нужна нормальная квартира, значит, я должен как-то извернуться. Ну, если есть общага… Ну, это у кого есть, у кого нет, это как-то уже не везде, не всегда. Надо учитывать этот фактор: если хочешь сохранить человека в своем поле взаимодействия — ты должен думать не только о его пропитании, но и о его квартире. Крышу давать надо, или как-то там помогать, что и делается тем или иным способом. Просто гарантия общежития все меньше и меньше, очень тяжело, дорого. Я имею в виду общежития от ВУЗов, от университетов. Тем самым, проблемы реального неравенства в жизни, и у нас, и в мире реально существуют. Очень богатые страны более-менее обеспечивают поддержку студентов, но потом, когда начинаешь наниматься туда-сюда, снова начинается расслоение. Важно, что это у всех, в этом все живут в реальном мире.
Неработающие теоремы
Сейчас я вынужден буду совершить страшное преступление против академической науки (я его письменно уже сделал десятки раз, но вот так чтобы устно, для всех — впервые): не работает несколько нобелевских теорем. Мужики замечательные, хорошо, что им дали Нобелевские. Возражений никаких, они гении, но теорема конвергенции при экономическом росте Солоу не работает. Группы стран на разных уровнях немножко разбегаются, как галактики, и наиболее развитые страны продолжают уходить. Ну, для простоты, если у вас 50 тысяч… Ну, пусть 40 тысяч доход на душу населения и 2% рост — это плюс 800. А если у вас 10 тысяч и 5% роста — это плюс 500 в год. Пока вы подрастете, у вас в процентном соотношении, может там что-то меняется в вашу пользу, но пока у вас 500, а у них 800, вы продолжаете в линейную-то отставать. Это между странами. То же самое внутри. Люди, у которых решены проблемы жилья, поддержки в молодости, которые могут отдыхать — это одно. А вот приезжие, скажем, из-за рубежа студенты должны вложиться намертво во всякие исследовательские проекты, чтобы подзаработать. Вырваться на неделю, отдохнуть — это вообще целая история. Надо пахать, и пахать надо долго, потому что академическая карьера в конце концов выравнивается, наиболее трудолюбивые, способные в конце концов выигрывают свои деньги, но распределение по жизни совершенно другое, чем у людей, у которых деньги хоть какие-то были в семье.
В конечном итоге человек, профессор вроде меня, ну я-то… Один дед-печник, другой — учитель математики в Архангельской гимназии перед революцией, внук крепостного, пришедшего в Москву на заработки после Наполеона, вообще одно имя было, Ермил. Я-то очень хорошо это знаю, я на своей биографии, на всех своих знакомых могу показать эту социальную лестницу. Мы-то ее прошли. А по новой? Масса талантливых людей уходит в бизнес, прежде всего в России, уходят на развилке: перетерпеть 3-4 года до кандидатской, а потом зарабатывать в консалтинге, или начать зарабатывать в каком-то банке, в каком-то финансовом учреждении, консалтинге, а потом что? Вернуться в науку? Не удалось даже миллиардерам. Ну они купили там кого-то, написали книгу, это все ля-ля. Это же не наука, это же так, разговоры, «я великий» и т.д. Вот это внутреннее неравенство общества в мире, оно не лечится.
И вторая нобелевская теорема, которая никогда не работала, это знаменитый Зонтик Кузнеца. Саймон Кузнец, великий человек, родом с территории Российской империи, написал эту теорему в 1955 году, статистики у него не было никакой. Буквально на пальцах он говорит, что когда страна растет, увеличивается неравенство, но потом оно должно сокращаться. Понимаете, очень интересно, все защищают. У Солоу защищена теорема о конвергенции стран за счет экономического роста. Но, как я говорил уже, слаборазвитые страны растут чуть-чуть быстрее, но от такого низкого уровня… У меня есть статья, в которой параграф на эту тему называется — это должно было быть название статьи, но я не рискнул, оставил в параграфе — «Ахиллес никогда не догонит черепаху». Не догоняет. Поэтому все растягивается. Внутри тоже растягивается. Внутри общества развитых стран отъезжает так называемый десятый дециль, то есть 10% наиболее состоятельных. Он по составу немножко меняется, он отъезжает. У меня есть рисунок, который я называю «крокодилом»: чем более развитая страна, тем больше разрыв между десятым децилем и остальным обществом. Но пролетарская революция никому не грозит, пролетариат, как мы понимаем, рассосался. Кто у нас бедный и угнетенный — это нижний средний класс. Это мелкие клерки, люди, у которых какая-то квартирка есть, машинка есть, которые живут от зарплаты до зарплаты. Им никто особенно не помогает, потому что помогают более бедным, чтоб те не пропали. Грубо говоря, желтые жакеты. Да, но их по 30-40% населения во всех странах. И как только нет роста, и у них нет естественного увеличения благосостояния, они начнут нервничать, и они начнут ходить на выборы. То есть они и так ходили на выборы, но они начинают не так голосовать, как раньше. И вот мы тоже наблюдаем это дробление партий, видим каких-то странных людей, которых вдруг выбирают в каких-то странах. Это потому что клерки устали, жизнь проходит, а ничего не меняется, или даже становится хуже. Ощущения прогресса нет, уверенности в будущем нет.
У американцев были исследования еще в 1980-х годах, они отмечали, что по сравнению с шикарными 1960-ми дети в худшем положении. На чем это было замечено? На двух параметрах. Переход с красного мяса на курятину, и дома намного меньше. То, что можно было купить в последние десятилетия, меньше. В том же возрасте, в том же социальном статусе дети не могли купить таких домов, в которых они сами выросли у своих родителей.
Мы завидуем, глядя на разные шикарные пространства, особенно в Англии. Англичане не воевали на своей территории, они все отремонтировали, у них все вот так. А дома в значительной степени строились когда-то на деньги морской торговли, на колониальные, а то и на пиратские деньги. Пиратство очень, знаете ли, помогает в строительстве домов. Попиратствовал, приехал, построил дом, красота.
Такое больше не возможно, и европейцы это тяжело переживают. После 1973 года в развитых странах пошло замедление роста, понемногу, особенно в Европе… После 2008-го – еще немного, еще полпунктика… Было три с половиной, стало три, сейчас – два, два с половиной. У американцев своя картина, об этом можно говорить отдельно, а Европа по целому ряду причин встала уже давно. Это эффект замедления роста в ЕС: сначала был замечательный бум, потом еще несколько хороших, периодов, а потом все очень туго пошло.
Ведь если очень быстро росли, доросли где-то до 15 тысяч на душу, потом темп роста замедляется. Почему? Потому что быстро росли на индустриализации, на электростанциях, на дорогах, на таких вот простых вещах. Все сделали, а дальше что? Дальше услуги. Услуги тоже, вроде бы, вещь простая, но она требует хорошего образования, хороших знаний. Это совершенно другое. Чтобы построить хорошую рюмочную, нужно не меньше денег, чем на электростанцию.
Бразильский пример
Расскажу для разнообразия историю про Бразилию. Великий человек, нынешний президент Бразилии. Кстати, он шесть раз баллотировался и три раза выиграл. Вообще он чемпион мира и всей истории по участию в президентских выборах и по числу выигранных выборов одновременно. Он проиграл три раза, будучи главой профсоюзов в старые времена. Потом два раза выиграл, потом его обвинили, и он снова выиграл. Он в свое время придумал потрясающую штуку. В Конституции еще до него была записана какая-то минимальная зарплата. Так у них это оказалась не минималка, в нашем понимании, — чтобы не помереть, — а что-то близкое к пенсии, то есть где-то 30-40% средней зарплаты. Они дали очень высокую минимальную зарплату. И в течение десяти лет у страны были средства на это, были хорошие цены. 2003-2014 год, в этот период у них был хороший высокий экспорт продовольственных товаров, хорошие цены. И они сумели эту ренту не пустить на пирамиды и не отдать целиком олигархам, и у них поднялся средний класс. Идет 2014 год, уже следующий президент, они строят сооружения для футбольного чемпионата и для Олимпийских игр, и в Сан-Паулу мэр повышает тариф на автобусы, чтобы платить за строительство. И идут демонстрации против повышения, отменили конечно.
Вот этот средний класс, который 10 лет получал хорошие деньги, привык покупать хорошие товары. Но они промышленность не успели поднять. То есть это японские телевизоры и холодильники в значительной мере. Ну как у нас, не успеваешь поднять. Появляются деньги, покупаешь импорт. Это все было хорошо. Там были лозунги «не хотим футбольный чемпионат и Олимпийские игры». Ну, они не доминировали, но это проскочило. А что мы хотим? Хотим хорошее здравоохранение, образование, и чтобы не было коррупции. Вот этот средний класс чуть подкормился, превратился в гражданское общество. На этом деле гражданское общество сформулировало задачки следующего этапа. То есть, все это не идет равномерно. Все это идет вот такими скачками. И мир в течение XXI века со страшными муками продирается через эти проблемы.
Проблемы зеленого перехода
Теперь немножко про США и немножко про климат. Я, собственно, все эти зеленые идеи принес в некоторые административные органы лет 20 назад. Именно как рациональные идеи, а не как лозунги. Прошла только что встреча в Дубае. Там приняты решения, очень хорошие для нас в том плане, что они очень близки к российской программе, которую мы защищали. С ними не соглашались, а тут согласились. Большие водяные станции — это чистая энергия. Атомные станции — чистая энергия. Более того, сказано — к 2050-му году удвоить в мире производство атомной энергии. По поводу борьбы против АЭС и ГЭС вопрос отпал. И даже сказано, что можно допустить бриджевое транзитное топливо. Там нигде не упоминается в этом качестве газ, но все понимают, что это газ. Встреча в Дубае переключила борьбу за климат на борьбу против угля и нефти. Газ все-таки намного чище. Правда, там есть проблема с тем, что СПГ, сжиженный газ, выделяет на 25% больше выбросов, чем трубопроводный. Это связано с сжижением и разжижением, естественно. Поэтому там тоже не все просто. Но тем не менее, в общем, программа хорошая. Единственное, что она принята таким образом, еще и потому, что потеряно три года. Все эти вот последние события, прежде всего с ковидом… Ковид вроде как сбросил потребление топлива. Нефть упала со 100 миллионов баррелей в день до 91, а сейчас уже 102. Все вернулось. Люди после ковида сели за руль. Электромобили, как вы понимаете, не догоняют. Дело хорошее, но их миллионов 70, а вообще бегает по планете миллиарда полтора автомобилей. Сколько пройдет времени, прежде чем это все заменится? Вы можете все быстро заменить в маленькой стране типа Норвегии… Где, собственно, много электромобилей? В Норвегии, в Калифорнии и в Китае. Я сейчас был в Шанхае. Меня везут на электромобиле, я спрашиваю: «Это выгодно?» Да, говорит, заправка 100 юаней по электричеству, 400 по бензину.
Поскольку эти годы были потеряны, то надежда уложиться в плюс полтора, плюс два градуса до 2100 года висит на необходимости очень быстрых вложений. Что это значит практически? Это очень сложная задачка. Ну, говорят, нужно до 2030-го года вложить примерно 5-7 триллионов долларов в это дело. Для чего? Чтобы к 2030-му скинуть примерно 30%. Ну, скажем, какие параметры, для наших слушателей? 40 миллиардов тонн выбрасывается за год. Вот 12 — это Китай. Мы где-то 2-2,5 что ли. Для того, чтобы выйти на дорожку, при которой есть шанс остаться в плюс полтора (по Парижскому соглашению 2015 года было плюс два, но потом посчитали, что плюс два все-таки плохо, с точки зрения тайфунов, наводнений и засух). Чтобы выйти на эту дорожку, нужно потратить такие деньги, а в терминах выбросов нужно снизить, либо убрать пять российских выбросов, либо один китайский. Этого еще никто не начинал делать. 2021-й подскочил, 2022-й ровный, 2023-й будет ровный, то есть пока никакого радикального снижения выбросов пока не началось. Вся эта история будет впереди, и чем дальше, тем нервознее.
Почему климат очень важен? Потому что он стал принципиальным пунктом во всех политических программах европейских партий. Шла эскалация последние 10 лет, каждый следующий раз появлялась партия, которая обещала еще больше что-то снизить, еще больше зазеленить, и выигрывала выборы на этом деле. Поэтому загнали очень высоко планку, которую сделать очень трудно. Пошли очень радикальные решения по энергопереходу. Прежде всего, это не дешево. И я говорил, какие примерно оценки вышли из Дубая. Это большие деньги. И это начинает доставать жителей стран, потому что, вообще говоря, грядут ограничения на езду на обычных автомобилях. Будут говорить: нет-нет, только на электричестве. У меня были студенты из Европы, в том числе из Норвегии. Мы смотрели рынок — я занимаюсь рынком, ценами на нефть — смотрю, что-то электромобили появились, а потребление моторного топлива не падает. Во-первых, не падает дизель, потому что, что бы ни происходило, траки ездят все больше, а дизель — это траки, это снабжение. Моторное топливо остановилось в разных странах. Бензин плоский, колеблется, но плоский. Но не исчезает. Я как-то на английском языке этот курс читал. У меня сидели европейцы, половина наших, половина приезжих. Я говорю: «Дорогой норвежец, у тебя есть электрическая машинка?» «Есть». «Ты на ней ездишь?» «Да», — говорит. Я говорю: «А если ты из Норвегии едешь в Европу с девушкой, ты едешь на Audi?» «Нет, — говорит, — на BMW». Понимаете, начинается распределение типов передвижения между машинами. Их не выбрасывают. Или они подержанные и куда-то уходят в развивающиеся страны. Там же хорошие машины перепаковывают, перепродают, они не исчезают, они продолжают ездить. Многие пожилые люди, которые всю жизнь мечтали о «Мерседесе», покупают за несколько сот долларов старые «Мерседесы» и счастливо водят. Поэтому энергопереход — это очень сложное, медленное дело. Лозунги по нему обгоняют практические реалии, и при всей симпатии к ним, надо все-таки думать, что будет нагнетаться обстановка вокруг климата, потому что тайфуны увеличились, засухи увеличились, наводнения увеличились. Нам, слава богу, хорошо, спасибо потеплению, у нас нормальная зима. Вот, снег убираем. Купили лопаты, валенки и чистим машины.
Американская экономика
Все любят американскую экономику и правильно делают. Об этом я могу подробно говорить, потому что я всю жизнь пишу про американскую экономику. Это очень эффективная экономика, у них масса всяких достоинств. Но, естественно, это жуткое англосаксонское экономическое неравенство, которое вбито во многие проблемы, им очень тяжело. Единственное, что я рекомендую, поскольку мы не вмешиваемся в чужой выбор, правильно? – главное, что надо извлекать корень кубический из всего, что они сами про себя говорят. Потому что год выборов — это всегда межпартийная борьба, и время от времени выплескиваются наружу очень крупные конфликты. На самом деле, потом как-то все улаживается. Всегда это как-то улаживается. Хороший пример: всю весну 2023-го года шли разговоры, как сейчас остановится правительство, потому что они упрутся в потолок долга. Я всем говорил, не берите в голову, они этот вопрос решат. Мне все говорили, нет, вот ты посмотри, что они пишут сами. Потом где-то в июне они договорились вопрос закрыть, долг как-то там повышать, не важно как, а вернуться к вопросу в 2025-м году, после выборов. И правильно сделали, потому что начать останавливать правительство в ситуации такой сложной борьбы — очень рискованно, никто не знает, как на это отреагирует избиратель, проще уйти от этой проблемы. И ушли, закрыли. Поэтому экономический рост там идет, там инфляция проблема… После ковида, когда услуги были закрыты, они сейчас в последние год-два втянули в рынок труда очень большое количество низкооплачиваемой рабочей силы. Поэтому у них занятость хорошая, безработица невысокая, а инфляция высокая. Ну вот они и будут мучиться, но это мучение все-таки функционирующей экономики. А ко всему остальному я бы спокойнее относился, и прежде всего к тому, что они сами про себя говорят.
Резюме
Во-первых, мир в течение длительного, довольно заметного времени будет находиться в низких темпах роста по сравнению с теми, которые были до ковида. Во-вторых, зеленый переход, энергетический переход будет идти, но не так быстро, как надеются зеленые. Поэтому энергетические рынки у нас будут, мгновенного схлопывания энергетических рынков и нашего энергетического экспорта не произойдет. В-третьих, началась информационная революция, появляется и начинает внедряться искусственный разум. Замечу – только что был Давос, очень странный в этом смысле Давос, который в основном обсуждал, кроме зеленых дел, искусственный разум. Причем у них вдруг резко изменились риски. Вдруг появился такой фантастический риск, который стал чуть ли не номером один на ближайшие 10 лет. Это misinformation и desinformation. То есть, видимо, мы будем находиться в мире, где будет борьба, как это выразится деликатно, за единственно верное мнение. И в этом смысле я с некоторой тоской вспоминаю времена, когда, если не сильно ругаться и не драться, можно было бы высказывать разные мнения и дать шансы зрителю, слушателю как-то судить самому.
Что точно, наверное, будет? Огромные возможности для капиталовложений в поддержание нормальной жизни, потому что есть разрывы. Сейчас сдвинулись зарплаты по стране. У страны огромные сложности, оставшиеся уже даже не от советской власти, а скорее от 1990-х, потому что куда-то ушли, где-то работа потеряна, где-то — инфраструктура. Внутренние потребности страны гигантские, и, дойдя до 30 тысяч вот этих ППС, если в стандартной мере, наша задача понятная: нам надо добраться до 40. Это очень тяжело, и надо понимать, что нам нужно будет трансформировать институты, финансирование, организации каким-то образом с тем, чтобы выдерживать мировую гонку в ближайшем, в обозримом будущем: до десятилетия нам нужно выходить на 40 тысяч. Задачка такова, но для этого надо проделать колоссальную работу, и в частности, осуществить реинвестиции в инфраструктуру, в человеческий капитал, и особенно в использование человеческого капитала, что предполагает очень высокое качество менеджмента, прежде всего, организации. А вот там не все очевидно, как это сделать, потому что мы являемся продуктами 1990-х, и вопрос о колее, то есть зависимости от прошлого. Колея же имеет определенное свойство: чем она ближе, тем она круче на тебя влияет. Поэтому уже пора перестать жаловаться на Ивана Грозного, отмену Юрьева дня и прочую всякую ерунду, а смотреть, что в этой стране можно практически сделать с тем, чтобы поднять благосостояние и использовать самим свой человеческий капитал, а не отапливать человеческим капиталом всю мировую экономику.
